Организация желаемого будущего
Шрифт:
– Мать мальчика живёт в посёлке?
– Да, работает в ателье, насколько я помню.
– А эта девочка... Лиза? Она почему-то знала про побег, а такое доверяют лишь близким людям. Они приятели?
– Понимаете, побег к колдунам это ведь ещё и детский фольклор, - оживился директор, почувствовав близкую ему тему.
– Они про это сочиняют страшилки, пугают друг друга, поход к колдунам овеян у них романтикой, беглецов героизируют...
– директор споткнулся под холодным взглядом инспектора и быстро закончил: - Он мог всему интернату рассказать, что идёт к колдунам, но мало кто воспринял бы его слова всерьёз.
– Однако девочка была уверена, что он сбежал. Значит,
Директору очень не хотелось рассказывать про Лизу, да ещё и подробно но, промокнув лысину платочком, он раскололся. А куда ему было деваться?
***
– Мне деваться было некуда, - рассуждал Николаич, пока на коротком привале Толик с Костяном доедали консервы.
– А вот ты зачем с нами попёрся?
Он спрашивал, конечно, у Боброва, который корочкой хлеба вычищал дно банки «Завтрак туриста». Костян догнал их, когда они уже лес прошли и подходили к болоту, а до этого от самого посёлка незаметно шёл следом.
– А куда мне было деваться?
– угрюмо ответил Костян.
– Небось, знаете, что бывает с теми, кто колдунам насолил...
– Знаю, - охотно ответил Николаич, - неприятности разные бывают. Со мной они начались даже раньше, чем этот юноша ко мне притопал. В собственную квартиру не мог попасть. Но это мне, видимо, знак подавали - не упрямься, дескать, веди его к нам, раз именно тебя он выбрал в провожатые. А ты чего испугался? Он же не колдун ещё и когда им станет - неизвестно.
– Ну, вы даёте!
– Бобров отбросил банку и встал. Поглядел на физрука, как на полоумного.
– Как это не станет, если пошёл в школу колдунов? Оттуда ещё никто не возвращался. А когда станет, непременно мне отомстить захочет. Я бы, например, обязательно захотел. А он чем лучше? Так что я сам в колдуны пойду, раз такое дело. Хоть и не собирался. Мне оно незачем. У меня родители в порядке, по тюрьмам не сидят.
– Ты бы родителей лучше не трогал, - зло сказал Окунь, поднял брошенную Костяном банку и стал втаптывать в землю вместе со своей.
– А то что?
– презрительно спросил Бобров.
– Мне теперь тебя бояться нечего - сам колдуном буду. А сейчас могу и в рыло дать как раньше.
Толик секунду подумал и хитро глянул на Николаича. Тот ему подмигнул незаметно и приготовился слушать. Окунь подошел к Боброву и ласково спросил.
– Костя, ты ведь двоечник? А я на пятёрки учился. Я и у колдунов буду на пятёрки учиться, и колдуном лучше тебя стану, потому что ты и там двоечником будешь. Потому что ты тупой, - и отвернувшись, сказал: - Давай, Николаич, банку, я закопаю.
Видно было, что Костяну очень хочется побить Толика, но он снова боялся. Толику было забавно ощутить в себе неизведанное до сих пор чувство уверенности. Ему было приятно, что Боброву он теперь внушает страх. Чувство превосходства он почувствовал, ранее не испытанное. И ему приятно было вызывать страх у Боброва, который был сильнее, но сейчас откровенно трусил. Нет, правильно он придумал, взять и сбежать.
А Николаич задумчиво проговорил:
– Кто в школу колдунов ушёл, никто не вернулся - это все знают. Из детей там колдунов готовят - это тоже все знают. А вот куда подевались все взрослые, которые туда детей отводили - вот на этот вопрос мне кто ответит?
Но ему никто не ответил.
***
Ольга Окунева не понимала, за что ей досталась такая жизнь. Виноват во всём был, конечно, бывший муж, малахольный романтик. Сейчас она не понимала, как могла влюбиться и выйти замуж за этого хронического неудачника. Нет, поначалу всё было прекрасно, любовь и его возвышенные проповеди о несовершенстве
Она сделала пасс и несложным заклинанием сотворила на манекене модельную юбку. Пока её напарница стягивала с манекена готовое изделие, можно было недолго передохнуть, подкопить энергию и снова пасс, заклинание, юбка. И так день за днём.
Ольга подумала, что надо вернуть себе девичью фамилию. Чтобы ничего не напоминало о Владимире. Сменить фамилию, накопить денег и забрать из интерната Толика. И выйти замуж. За серьёзного человека. Который из Толика выбьет дурь, от родного папашки оставшуюся. Нет, не в прямом смысле, а личным примером покажет, как надо в жизни правильно устраиваться. Это всегда было сложно, а уж в наше время люди как только не крутятся, чтобы, как в пословице - «и волшебников не рассердить и колдунов не разозлить». А ведь, по сути, и тем, и другим было нужно одно и тоже. «Белые придут - грабют, красные придут, тоже, понимаешь...» - вспомнила Ольга из старого фильма.
Тренькнул телефон. Ольга достала мобильник и прочитала на дисплее: «Ваше сообщение успешно доставлено». Ольга пожала плечами: не отправляла она никаких сообщений. Проверила исходящие - точно, не отправляла.
***
К болоту они подошли уже к вечеру и стали готовиться к ночлегу. Собирался Николаич впопыхах, можно сказать, совсем не собирался. Просто покидал в рюкзак еду из холодильника - и пошли. В магазин заскочили уже по дороге, котелок купили и фонарь. У Николаича даже на бутылку денег не осталось. Поэтому ни палатки, ни мешков спальных у них не было. Да и одеты по-городскому, не для похода. Хорошо ещё, что дождь кончился сразу за посёлком, стало сухо и тепло.
Николаич был, пожалуй, рад бросить всё и отправиться в неизвестность. Его немного пугало, что ни один взрослый ещё не вернулся. Но и оставаться дальше не было больше сил. Нет, работа учителем физкультуры в интернате не была ему в тягость. Детей он любил и легко находил с ними общий язык. Но вот смотреть в глаза ученикам ему было больно. В мире, где под запретом оказались проявления эмоций, им было труднее, чем взрослым. Детям было труднее, но притворяться они умели лучше.
Пока Николаич готовил постель из елового лапника, а Бобров бегал в кусты, Толик опять вспомнил, как Лиза плакала после беседы с директором. Директор был лысый и толстый и это был новый директор интерната, назначенный после того как Маму Галю увели волшебники. Новый директор любил вызывать к себе в кабинет девочек - особенно тех, которые ходили в кружок художественной гимнастики.
– Он обидел тебя?
– снова и снова спрашивал Окунь у Лизы, а она тихонько плакала и ничего не говорила. И старалась быстрее справиться с собой, со своими слезами, чтобы никто не заметил и не настучал тому же директору: «А Лиза плакала - бе-бе-бе!» А Толик, глядя как у неё вздрагивают плечи, ненавидел директора так сильно, что в животе у него становилось холодно.
Николаич развёл небольшой костёр и кипятил воду в новом котелке. Из кустов прибежал радостный Костик:
– Если больше трёх раз стряхнул, то уже дрочишь!
– заржал он.
– На вот, Николаич, я брусники нарвал, листочков, заваривай.