Орхидея для демона
Шрифт:
— По правильному это делается так: берётся невеста — одна штука, берутся свидетели — две штуки, берутся демоны в истинной ипостаси — пять штук. И избранница должна узнать своего любимого. Вот и всё!
— Ну и тогда чего же такого страшного утром случилось? — пожала плечами, явно мысля в другой плоскости.
— А то, что магистр прав: узнать в лицо демона в истинной ипостаси можно только при искренней и большой любви, — печально произнёс демон конец фразы, недовольно скривив губы. — Там ещё что-то было, но я уже не помню… В общем — та-дам! И
— Так он один был!
— Да какая разница! Если бы был не люб, ты бы его не узнала и шарахнулась, как от дракона!
— А я и шарахнулась! — гордо сказала я, вспомнив исчадие ада во плоти, а потом почему-то добавила: — Но узнала…
— Вот-вот! А у него полный комплект: невеста, два свидетеля, узнавание…
Точка, Дея.
— Ничего не точка! Сам говорил — ПОЧТИ безвыходная!
— Говорил. Тут мы как раз подобрались к свадебному обряду…
— Я сейчас зарычу, если ты будешь тянуть кикимору за волосы!
— Ой, смотри, это в тебе демоническая кровь заговорила! — в шутку округлил глаза демоняка.
Я лязгнула зубами:
— Это во мне ведьминский аппетит на всяких тянущих время демонов проснулся!
— А со свадебным обрядом, вообще, всё проще некуда! Маленькому, только что родившемуся демонёнку вырезают шкатулку из семейного дерева. На крышке каждой шкатулки кровью родителей выжигают инициалы малыша. А потом на каждое своё день рождения он должен поить шкатулку кровью, напитывая ту родовой силой!
— Вы больные? — решила уточнить я.
— Дея, с кем ты связалась? — раздался возмущённый голос шпиона из шкафа.
Вот… мышь, вроде спать ушёл, а сам уши в боевую стоечку. Небось, ещё и записывает!
А может, это Арти шутит так неудачно? Не-е-ет, судя по всему, он серьёзно… Мда… Ужастик какой-то…Б-р-р… Кровь…
Артизар лишь поднял вопросительно брови и продолжил:
— Слушай, раз спросила! Итак, эту самую шкатулочку достают кроме дня рождения только для свадебного обряда. Родители благословляют своей кровью шкатулку. Замок, прежде намертво закрытый, в первый раз открывают кровью невесты. Ну а там так мило лежат на донышке два обручальных колечка. Вот и всё!
— Ха-ха, как мило! — поиздевалась я, только непонятно над кем… Над собой, что ли?
— Ну и где обещанная лазейка?
— Как где? Это же очевидно! Ему твоя кровь нужна будет! А если обряд не завершить в течение трёх дней, то ему придется порталить к предкам ещё раз — за свежей кровушкой, ха-ха!
— Ха-ха! — передразнила я его. — Обхохочешься! И что ты мне предлагаешь?
Так и бегать? Или спрятать родителей Кристобальта?
— О, вот этого не надо! Они сами тебя куда хочешь потом спрячут — не найдет никто! А вот ты можешь время потянуть!
— Арти, это не выход!
— Тогда давай пройдёшь обряд со мной? Я на тебя давить не стану, торопить ни с чем тоже…
Я не удержалась и кинула в него подушкой. Силька по-дружески пожертвовала на снаряд ещё и свою.
— Надо что-то придумывать, Силька!
— Я уже это поняла, подруга… Ну, ты и влипла! Рассказывай, что я пропустила с этим болезным!
— Арти, иди погуляй, никакого от тебя толку!
Как только дверь за молодым демоном закрылась, Бакстер нехотя переставляя лапками, вылез из шкафа.
— Вот, даже крылышками махать из-за вас не могу. Приходится на своих двоих передвигаться, — обиженно сопел он.
— А причём здесь мы и твои крылья? — не поняла я.
Летучий мышь и пылевой шпион по совместительству посмотрел на меня глазами, в которых отражалась вся печаль мира и, виляя в полёте, приземлился на кровать.
— Вот при самом непосредственном участии, — сказал Бакстер и отвернулся обиженно к окну.
— Бакстер, что-то ты близко к сердцу всё принимаешь. Где наша не пропадала, и тут выход найдём.
Меня, конечно, тронуло до глубины души его беспокойство, но что-то оно было, на мой взгляд, чрезмерным.
— Да причём здесь ты, Дея?! У тебя, что ни день — так новое приключение, что тут переживать! Сориентируешься… А вот что это я вам такого плохого сделал, что вы мой любимый коричневый носок спёрли? Вот вопрос дня! — смотрел он на нас с таким укором, как будто мы его в магическую лавку продали. — Я молчал, когда пропал синий платочек, смолчал, когда вы утащили вязаную шапочку — она и так была с дырками. Но вот когда вы покусились на святое… Всё, Дея, я не выдержал! Струны моей души натянулись от боли, как тетива! Что вы так со мной, с родненьким?
— Стоп, стоп, стоп, родненький, — остановила я его, понимая глобальность масштаба происходящего.
Коричневый шерстяной носок… За его сохранностью мышь тщательно следил и никогда не бросал где попало, в отличие от всего остального. Ещё когда жили у деда, он откопал его в каком-то сундуке во время тайной вылазки на чердак, и с тех пор буквально с ним сроднился. Спать не мог, если вдруг не находил его. Ну, конечно, были исключения — ночёвки у летучих мышек… Но больше — ни-ни! Уж как я его ни уговаривала, как ни просила, даже дарила новые носки, а один раз умудрилась заказать у деревенской бабушки носок точь-в-точь такой же… Но нет! Ничто не могло вытеснить из мышиной норки тот самый дедовский коричневый носок, который уже давно радовал владельца прекрасной системой вентиляции и возможностью вытащить ножку наружу.
И тут носок пропадает… Куда? Зачем? Как?
Абсурд…
Теперь понятно, почему Бакстер такой расстроенный вывалился: спать, бедняжка, теперь не сможет. Проверенно временем и испытаниями. Если только экстренно найти ему подругу и отправить к ней. Но, на всякий случай, мы, конечно, ревизию шкафа провели. Нашли сотни заначек этого мышиного агента под прикрытием, но носок так и оставался бесследно исчезнувшим, а хмурая мордочка Бакстера становилась всё мрачнее и мрачнее.
— Дейка… — тронула меня за руку Силька, когда я в очередной раз перетряхивала содержимое шкафа в поисках мышиного фетиша.