Орин. Продолжение романа «Тёмное Пламя»
Шрифт:
Несколько мгновений было тихо, затем из-за деревьев раздался резкий голос что-то выкрикивающий на незнакомом языке.
– Это охотники за рабами, – мрачно сказал пилот, – предлагают сдаться добровольно, гарантируют жизнь. В этом им можно верить, – с мрачной иронией добавил он, – жизнь действительно сохранят.
Маленький Орин ещё не знал об ужасах рабства, но уже знал – асы никогда не сдаются, предпочитая смерть неволе. Этому учили с самого раннего детства.
Пилот повернулся к матери.
– Тэрин, – назвал он её по имени, – бери ребёнка и спускайся по этому склону. Они не стали нас окружать, надеясь захватить врасплох, или стрелы полетели бы со всех сторон. Это специальные стрелы, с деревянными наконечниками, они не убивают, а оглушают, рабы нужны живыми. У тебя есть шанс ускользнуть. На вершине много кустарника, и наступает
Мама с ужасом взглянула на мужчин, по её щекам вновь текли слёзы. Она отрицательно покачала головой, не двинувшись с места.
– Делай, как я сказал! – повысил голос пилот. – Ты спасаешь не только себя, но и ребёнка.
Этот довод подействовал, она схватила его на руки, и начала осторожно спускаться. Орин видел, мама хочет расплакаться, но держится, только слёзы сами текут из глаз. Несмотря на возраст, он понял, мама плачет не из-за них, а оплакивает людей жертвующих собой.
Они уже углубились в лес, когда около холма вновь загремели выстрелы. Они гремели долго. Врагам очевидно не раз пришлось атаковать холм. Асы сражались до конца, защищая свою свободу и честь народа, среди которого жили боги на Теллуре.
Сколько они шли по лесу, Орин не знал. Скоро они ослабели от голода, мама не умела охотиться, да пистолет и мало подходил для этого, а аварийный запас пищи быстро иссяк. К тому же он простудился, и у него был сильный жар. Вскоре простуда одолела и маму, лекарства из аптечки мало помогали в промозглом лесу. Он смутно различал, как они вышли на берег озера и увидели крупный посёлок на холме, окружённый частоколом. Он был на руках у мамы, а ей похоже стало уже всё равно. Она, качаясь, пошла к воротам, где стояли воины с копьями, в головных уборах из лебединых перьев. Увидев, в каком они состоянии, воины сразу же что-то закричали. На крик сбежались женщины и дети, и среди них седой старик в большом тонкой работы уборе из перьев чёрного лебедя. Старик положил руку ему на лоб, и, вдруг, стразу стало легче. Маму подхватили и повели. Он ещё смутно разглядел большой дом – капище, в котором они оказались.
Две недели Орин метался в бреду. И тогда, находясь на грани между жизнью и смертью, он впервые познал удивительное видение. Позже он научился входить в транс и сам вызывать такие видения, но тогда оно его потрясло.
Дом, звериные шкуры, на которых он лежал, и лёгкий треск огня в очаге исчезли, на смену пришёл нарастающий шум. Орин понял – это шум падающей воды. Он шёл на него, уверено и неторопливо, зная – именно он хозяин этих мест. Шёл на четырёх ногах.
Шум нарастал, деревья раздвинулись, он увидел величественный водопад. Массы пенной снежно-белой воды с грохотом падали с большой высоты, вливаясь в широкую чистейшую заводь в большой скале. Орин встал на задние лапы, и зарычал. Грозный рёв перекрыл шум водопада. Точка зрения изменилась, Орин увидел себя со стороны. Он был огромным медведем, вставшим на задние лапы, и громким рёвом, оповещавшим всех, что явился истинный хозяин водопада. Рёв возымел действие, в кустарник метнулась тень лисы. Орин опустился на четыре лапы и несколько мгновений любовался горами воды, рушащимися в заводь. Потом стал у самой воды, зорко глядя в бушующую пену.
Первого крупного хариуса выпрыгнувшего из рушащейся водяной горы он поймал минут через пять, мгновенно откусил ему голову, а затем, не торопясь, с аппетитом съел. Второго пришлось ждать куда дольше. Зато третьего он подцепил когтями буквально через минуту, как расправился со вторым. Когда он, довольно урча, откусывал от добычи очередной крупный кусок, пришло чувство опасности.
Орин привык доверять ему. Он знал, что уязвим. На угодья может покуситься другой медведь, может напасть смилодон, непредсказуемо поведение шерстистых носорогов, не говоря о людях и уркхах. Воздух не доносил враждебных запахов, значит точно не носорог, этот не подкрадывается с подветренной стороны, а сломя голову мчится на любого, кто вызвал гнев, даже на мамонта. Грохот водопада заглушал шумы, что и делало нападение благоприятным. Орин напрягся и чуть повернул голову навстречу ветру. Он успел уловить в кустах пятнистую тень раньше, чем саблезубая кошка оглушительно зарычав, кинулась на него.
Орин ударил лапой гибкое тело ещё в прыжке. Удар пришёлся прямо по морде, с оскалёнными громадными клыками, когти провели по ней кровавые борозды, и сорвали клок шкуры с верхней челюсти. От мощного удара полуоглушённая кошка рухнула. Мгновения, которое смилодон пытался встать, ему оказалось достаточно. Он погрузил когти в гибкое извивающееся тело, прижав к земле, а затем вонзил зубы громадной кошке в горло. Смилодон рванулся в последний раз, и забился в конвульсиях.
Встав на задние лапы, он огласил окрестности торжествующим победным рёвом.
В бреду Орин потерял чувство времени, но почему-то твёрдо запомнил, что именно после видения пошёл на поправку.
В приютившем их племени никто не верил, что ребёнок выживет. Никто кроме матери и веда, в уборе из перьев чёрного лебедя. Его так же звали Чёрный Лебедь, это имя по традиции наследовал вед рода, поскольку Чёрный Лебедь назывался и приютивший их род. Маму вед поставил на ноги за пару дней отварами из трав и колдовством. Дальше мама день и ночь не отходила от сына. На третью неделю лихорадка начал спадать, он начал узнавать маму. Потом ему пришлось долго лежать, вед сказал – он потерял много сил, и силы вернуться не скоро. Дальше он грустно добавил:
– Полностью силы к твоему сыну вернуться через много лет. Если вернуться.
Он тогда не понял веда, но мама знала несколько языков племён, с которыми асы поддерживали отношения, язык приютившего их племени оказался похож на один из них.
Вед оказался прав. Путешествие по промозглому лесу подорвало здоровье ребёнка, и он рос болезненным и слабым. В играх он стал парией, сильно отстающим от сверстников, и предметом насмешек. Он начал сторониться сверстников и предпочитать одиночество. Всю нерастраченную любовь мама отдала сыну. Её красота не осталась незамеченной и вначале многие выдающиеся мужчины рода пытались за ней ухаживать, но она решительно отвергла все попытки, объясняя, что в Асгарде у неё муж. Такая верность снискала ей большое уважение, особенно у мужчин. Как и у многих кор, у мамы были на неплохом уровне пробуждены Высшие Способности сознания, и она стала одной из вед, и быстро завоевала признание на этом поприще и даже особое расположение главной веды рода. Огромным утешением для него стал карманный компьютер, который мама каким-то чудом не потеряла в лесу в период болезни, пистолет она потеряла. Благодаря компьютеру мама научила его читать и писать, племя не знало письменности. Вернее, у племени не было письменности своей, многие веды знали языки и письменность рабовладельческих государств, и проявивших способности обучали этому в Школе Ведов и Школе Вед, однако таких было немного. Но главное, кристалл компьютера хранил в себе более двадцати пяти тысяч художественных и документальных произведений, как в виде книг, так и экранизированных. Мама не стала рассказывать кому-либо в племени о компьютере, и мир который открывал перед ними его довольно большой голографический экран, стал их тайной. Мама часто смотрела с ним фильмы, разъясняла непонятное, и, на первых порах, читала ему вслух. Компьютер был практически вечным, для зарядки достаточно было час продержать его на свету, и заряда хватало на неделю. И мама немного понимала в кибернетике, и могла устранять мелкие неисправности.
Первые годы жизни в племени для него, таким образом, стали довольно сносными. Но в двенадцать лет мальчиков ждала так называемая Школа Молодых Волков. Их начинали учить охотиться, выживать в лесу и воевать. Самое же главное, в период, когда не было снега – более восьми месяцев, мальчики жили не с родителями, а в лагере в лесу, что представлялось ему самым трудным. Только много позже, когда вырос, он понял, что мать слишком его баловала и воспитывала эгоистом. Этим был очень недоволен старый вед, и несколько раз говорил с матерью. Но она отвечала, что ребёнок слишком слаб и болезнен, а поэтому нуждается в особом уходе. На что вед как-то резко заметил: «Это не снимет с него обязанность стать мужчиной!» – но мама оставалась глуха. Тогда же Орин заметил – вед уделяет ему больше внимания, чем остальным детям. Вначале он объяснил это тем, что вед спас ему жизнь и теперь считает моральной обязанностью участие в судьбе, но вскоре понял – это не так, людей обязанных Чёрному Лебедю жизнью и здоровьем было много.