Орион Реликвий
Шрифт:
На лекаря уставилось с десяток вопросительных пар глаз. Никто не понимал, к чему такое стремление быть во всем первым. Никто не знал, что лекарь мечтает освободить свою сестру от демона внутри ее. И для этого, он не остановится не перед чем.
Ему всего-то нужно было бы поговорить с парочкой одержимых. А может, и кого-то попытать. Но уже не Боброва. Бобров справился.
* * *
Ловким движением ноги, бобер отлетел в постамент. Вскочил
— Откуда ты, тварь? — меня колотило только от самого присутствия этого животного. — Говори, сволочь!
— Курв-курв? — пропищал бобр и встал на задние лапки. — Курв-курв?
В следующий миг я сорвался с места, замахиваясь легким клинком, чтобы в миг отсечь его голову. Но тут случилось нечто странное! Клинок коснулся шерсти бобра и застыл, не нанося тому никакого урона. Мне показалось, что с шеи животного даже волосинка не упала.
Бобер тем временем, стоял и немигающими глазами пялился на меня. Испытывал мое терпение на прочность.
Когда я повторно замахнулся, послышался скрип дверных петель и в зал, когда я обернулся, вошел карлик и двое магов в черных плащах.
— Бобров, ты как? — просипел Владимир Ильич. — Жив? Одержим?
— Нет, — вяло ответил я и повернулся обратно к бобру. Только вот этой твари там не было. — Сволочь, ты куда там спрятался?
Не реагируя на то, что ко мне двигались маги, я обошел постамент, где в последний раз видел животинку и разочарованно опустил клинок. Удрал, сволочь. Удрал.
— Что-то потерял? — поинтересовался карлик, и стоило мне сделать шаг вперед, как тот прошипел. — А ну стой на месте, Бобров. Не делай лишних движений, а не то пожалеешь.
Я, не понимая, что я сделал не так замер. Посмотрел на подошедшего ко мне мага, молча вытерпел прикосновение холодного хрустального шара и затем услышал:
— Справился пацан. Молодец.
— Что за клинок? — карлик на этот раз, стал спокойнее. — А, Костя? Что ты выбрал?
— Клинок четырех стихий, — спокойно ответил я. — Ножны то могу взять?
Вместо ответа была тишина. Владимир Ильич стоял на своем месте открыв рот. От удивления, разумеется. А вот маги о чем-то коротко перешептывались друг с другом, покивали друг другу и уставились на меня.
— Что? В чем дело?!
— Он точно не одержимый? — карлик повернулся к магам и те подтвердили кивками. — Любопытно.
Затем, меня вывели из второго испытательного зала на всеобщее обозрение. Очередь, которая ожидала своего часа, коротко переговаривалась между собой. Студенты тыкали в меня пальцами, улыбались и как-то озлобленно на меня смотрели. К слову, так делали все. И студенты у первого зала — тоже. Единственная, кто молчала и смотрела на это все немного отстраненно, была Варвара. Девушка окончательно растворилась в себе, понимая, с чем ей придется встретится.
* * *
Праздничного обеда, о котором сказал мне Мефодий после моего испытания, не было. Все из-за того, что сегодня погиб ни один студент, и еще с десяток лишились магических сил через изгнание. Так что у академии поводов начать траур было больше, чем провести званый ужин для особо отличившихся.
— Скажи мне, Бобров, — Мефодий, сидя на своей кровати, ковырялся небольшим кинжалом в деревянной палке. — Как такой как ты, смог получить проклятый клинок?
— Так же, как мог получить его и ты, балбес, — глухо отозвался я, лёжа на кровати. — Чего не согласился, когда спрашивали, кто пойдет?
— Зачем мне испытывать судьбу? — удивился тот. — Так и помереть можно, а я бы пожил ее.
Он как-то странно захихикал и вернулся к своему дебильному занятию. И вскоре, вновь подал голос.
— Я вот что думаю, Бобров, — голос Победы был глуховатым. — Вот ты теперь, стал очень опасным. Когда от тебя ждать первой выходки? Что сделаешь, обезглавишь бедную студентку, или вытащишь потроха неугодному соседу?
Я повернулся к нему и спросил прямо в лоб.
— Ты больной, а, Мефодий? Чего тебе все покое не дает, чем я планирую заниматься? На кой-черт ты меня все это спрашиваешь?
Хрена с два этот шизоид мне что-то ответил. Наоборот, еще агрессивнее начал ковырять свою палку. Соскреб большую щепу, уронил ее на пол и тут же пошел ее искать, спрыгнув с кровати. А вот я решил помочь ему в этом. Только с другой стороны.
«Желаю, чтобы палка заросла, — сказал мысленно. — Пускай дерево восстановится»
Когда Мефодий, довольный проделанной работой встал с пола и показал «этому миру» кусок щепы, положил ее в коробочку на своей тумбе и взял в руки эту палку, он замер. Открыл рот и, не веря своим глазам, начал осматривать ее со всех сторон.
— Чертовщина, — пробурчал он. — Ты видел? — показал мне палку. — Я же соскреб с нее!
В ту же секунду схватил с тумбы коробочку и показал ее содержимое. Там были какие-то монеты непонятного происхождения, бусинки, веревочка, кусок мха и эта щепа.
— И? — я улыбнулся. — В чем дело?!
— Я же срезал ее! — не унимался он. — А палка целая!
— Я не видел, чтобы ты что-то срезал, — я отмахнулся. — Говорю же, у тебя с башкой беды.
Человек, у которого с головой были неполадки, принялся с большим остервенением резать эту древесину. Поранился, отчего проступила кровь и вновь «высек» для себя щепу. Обхватил ее двумя пальцами и протянул ее мне, показывая.
— Вот, теперь точно!
В то время, палка опять заросла.
Наблюдать за его психозами и откровенной тупостью, очень быстро надоело. Я сел в кровати, потер глаза и принял решение сваливать отсюда. Пока этот дебил окончательно с катушек не слетел. Вышел из комнаты, наткнулся на пухлого мальчика, который не так давно пытался стащить у меня форму и вышел на улицу.