Орион в эпоху гибели (Орион - 3)
Шрифт:
– Я свободен от вас обоих!
– зарычал я на них: на застывшего передо мной Золотого, на неистовствовавшего в моем мозгу Сетха.
– Вы, оба, ступайте в преисподнюю!
Ошеломленный Золотой разинул рот. Выражение ожидания на лице Ани сменилось улыбкой, она шагнула ко мне...
Но я еще слышал яростный голос Сетха:
"Нет, вероломный примат! В преисподнюю отправишься ты один!"
30
Меня вдруг закрутило, понесло, я обрушился в вакуум, звезды огненными росчерками закружились вокруг меня. Площадь, город, Земля - все пропало, как не было. Я остался один
Нет, не совсем один. Я по-прежнему ощущал буйство исступленной ненависти Сетха, хотя он больше не правил мной изнутри.
И в черноте вакуума я разразился беззвучным хохотом, мысленно бросив Сетху:
"Ты можешь терзать мое тело, но больше не сможешь им повелевать! Можешь послать меня в свой ад, но не сумеешь заставить подчиниться себе!"
Он взвыл от гнева, и даже звезды содрогнулись от неистовства его ярости.
"Орион!" - мысленно окликнула меня Аня, и ее зов прозвенел, словно серебряный колокольчик в чаще леса, словно прохладный чистый родник в жаркий июльский полдень.
Я открыл свое сознание ей навстречу, в единой миллисекундной вспышке озарения передав все, что испытал, все, что узнал о Сетхе и его замыслах. Я ощутил, что она приняла информацию, видел своим внутренним взором, насколько она потрясена мыслью, что гибель была так близка.
– Ты спас нас!
– Тебя, - поправил я.
– До остальных мне дела нет.
– Но все же ты... ты считал, что я предала тебя.
– Ты предала меня.
– И все равно спас?
– Я люблю тебя, - просто ответил я, ибо это была чистейшая правда. Я любил и люблю ее, безоговорочно и навечно. Теперь я знал, что это свободный выбор моего сердца, а не впечатанный Золотым безусловный рефлекс и не рычаг воздействия, встроенный в мое сознание Аней. Я избавился от всех рычагов и ниточек, и все равно любил ее, несмотря ни на что.
– Орион, мы пытаемся вытащить тебя обратно.
– Пытаетесь спасти меня?
– Да!
Я едва не рассмеялся, растворяясь в абсолютном холоде мирового пространства. Звезды по-прежнему вертелись вокруг, словно я вдруг очутился в центре грандиозного калейдоскопа. Но теперь я заметил, что одна-единственная звезда не участвует в огненном хороводе, оставаясь недвижимым, идеальным центром моей кружившейся вселенной. Имя этой кровавой звезде - Шеол. Бурля и кипя, она тянула меня к себе.
Ну конечно! Сетхова преисподняя. Он швырнул меня в центр своей умиравшей звезды, чтобы уничтожить меня окончательно и бесповоротно, чтобы не уцелел ни единый атом моего существа.
Аня постигла его замысел одновременно со мной.
– Мы стараемся изо всех сил, - с лихорадочной поспешностью сообщила она.
– Нет!
– приказал я.
– Пошлите меня прямо в звезду. Влейте в меня всю энергию, которая есть в вашем распоряжении, и вонзите меня прямо в тухлое сердце Шеола.
В этот жуткий момент, летя в бесконечности, где застывает само время, я вдруг осознал, как мне следует поступить. Я сделал выбор, не понуждаемый никем - сам, по доброй воле.
Моя связь с Аней была двухсторонней. Что знала она, то знал и я. Я понял,
Она поняла, что я хочу сделать.
– Нет! Ты погибнешь! Мы не сможем восстановить тебя!
– Какая разница?! _Выполняйте!_
Любовь и ненависть - чувства-близнецы, две силы, приводящие в ход вечный двигатель человеческих страстей, присущи лишь созданиям с горячей кровью. Я любил Аню, любил, несмотря на ее предательство. Знал, что так не может продолжаться; хотя нам и удалось похитить несколько мгновений счастья, быть вместе вечно нам не дано. Лучше уж положить всему конец, навек покончив с болью и страданиями жизни, а взамен принести моей любимой в дар жизнь вечную.
А еще я ненавидел Сетха. Он унизил меня, истерзал мое тело и мою Душу, низвел до роли послушного автомата. Будучи человеком, я ненавидел его со всей непримиримой яростью, на которую способно наше племя. Моя ненависть к нему простиралась сквозь все эпохи, сквозь бездонные пропасти, разделявшие наши миры и наши племена, сквозь все пространства и времена. Моя смерть бесповоротно развеет его надежды; пылкая, кипевшая в крови ненависть подсказывала мне, что моя смерть - ничтожно малая цена за уничтожение его и его народа.
Усилием воли я остановил вращение тела и стрелой послал себя к бурлившему багряному Шеолу.
"Гибель ждет не только меня, - думал я.
– Гибель ждет не только Сетха и его мерзостное отродье - погибнет и его планета, и даже ее светило. И эту погибель принесу я".
Сетх слишком поздно понял, что утратил контроль над моим телом. Его охватило изумление, смешивавшееся с отчаянием и паникой.
"Все твои речи от начала и до конца были ложью, - мысленно сказал я ему.
– Теперь я поведаю тебе одну окончательную истину. Твоему миру конец. Вот!"
Вея энергия, которую творцы могли взять у тысяч звезд на протяжении всех веков континуума, была сконцентрирована на мне. Мое тело стало средоточием сил, способных развеять в пыль целые планеты, взорвать звезды, даже вспороть саму ткань пространственно-временного континуума.
Разгоняясь, я мчался сквозь пространство к кроваво-красному Шеолу - уже не человеком, а ослепительной молнией безумного накала, целя прямо в гнилое сердце умиравшей звезды. Щупальца бушевавшей плазмы тянулись ко мне. Сиявшие ионизированным газом протуберанцы вздымались над поверхностью звезды, выгибались арками, будто врата печей для сожжения живых душ. Уже лишившись тела, я все еще видел клокотавшую поверхность звезды, булькавшую и пенившуюся, будто колоссальный ведьмин котел. Меня пронизывали магнитные поля, способные без труда мять несокрушимую сталь, будто воск. Огненные фонтаны обрушивали на меня целые потоки смертельной радиации, словно Шеол пытался защититься от меня.