Ортодокс (сборник)
Шрифт:
Пустой радиоэфир. КВ, УКВ, СВ – все пусто, или мало и крайне хило. Нельзя России уходить из радиоэфира на КВ, т. е. с волн, которые не требуют ретранслятора, а требуют одного передатчика из одного места.
Отличное время года. Начало лета. Еще свежо, не очень пыльно, зелено и приятно. Природа будет нам салютовать по всей дороге!
Вернулись в Хабаровск. Ничего интересного в этом городе. Повторяется все и повторяется. Столица – это селекция нации. Это и есть норма. В Хабаровске практически нет интересных лиц, нет хороших ног, нет конкуренции в работе, в борьбе за мужчину или женщину, в борьбе полов. Поэтому расхристанность и вольность – как норма жизни. Но по другому не может и быть. А появляющиеся лучшие,
Встречаюсь, говорю о себе, о людях, и вижу, что я сильнее в деталях. А ведь долгое время все было ровно. И разница почувствовалась только после рывка и прыжка.
Сегодня едва не задавили Аську. Тоже было и в субботу. С ней внимательнее. Она менее всех под защитой ангела-хранителя. Или более всех. Она менее гармонична, нежели Анька (или более), хотя и более в себе. Надо усилить круговую оборону семьи.
Мы стояли на крыльце. С. курил, я прощался, и думал о чем-то своем. Тепло, на небе сумрачно, за спиной грязный дом. На первом этаже квартира, в которой он живет много лет с глупой собачкой белого цвета, полуслепой и тупой, кусачей, с двумя кошками, коллекцией кукол. Он и сам был лучшим кукловодом города. Но дочь его оставалась впереди с тех пор, когда начала учить кукол ходить. Делала она это молча и страстно, казалось, с нелепым упорством, но главное, с упоением и радостью. Он ударил дочь только раз, когда она сожгла куклу в мусорном ведре. Ударив, он сломал ей руку и ногу, сам после этого попал в ту же больницу, на другой этаж с диагнозом – инфаркт. Окончательно вылечился сам – иглотерапией. Потом взялся за дочь. Странно, что только после больницы дочь окончательно признала в нем отца и начала слушаться беспрекословно и точно, а главное, начала верить в него. Так они и жили с верой друг в друга, пока им не встретился я. После этой встречи они разошлись почти до конца жизни отца, но эта жизнь была почти бесконечна. Но бесконечная жизнь селективна до абсолюта, который возможен только в жестокой среде, в которую вхожу я, но не захотел он.
14 июня, 1994 г.
Я стал писучим.
Да, я испытываю глубокое удовлетворение от общения с людьми, которые есть мои дети. Но я могу, могу без них жить, и ничего они не определяют в моей внутренней истории. Да.
15 июня, 1994 г.
Был очень короткий дождь. Буквально за час до отъезда. Нам везет. Это – хорошая примета. Дальний Восток прощается с нами. Мы покинули ДВ. Мы уехали в другую часть России.
Все же ДВ агрессивен для белого человека; белый человек не способен здесь жить, поскольку здесь агрессивная для него среда обитания. Это я знал всегда. Я научился понимать особенность и важность еды, воды, впечатлений, которые должны быть специфичны; только тогда здесь можно выжить. Я прошел здесь огромный мороз (до 50 градусов по Цельсию), я научился обтираться снегом на морозе. Я научился относиться нормально к ветру, к перекосам в погоде, но я не сумел постичь ДВ-менталитет. Видимо, это дело детей. По крайней мере, я понял будущее своих детей. Они станут специалистами по Азии. Страны выберем позже, но, видимо, это будут Япония и Китай.
Прощался с Хабаровском. Напряжение в голове, душе и членах. Я останусь с ДВ, но оттуда, а не отсюда. И я еще буду много с ДВ работать.
Едем.
Сопки – изящная природная игра. Нежное творчество, легкое упражнение с ветром, с землей, с лесом, с травой. Одновременно, сопка ласкает глаз. Легкое и свежее время года. Трава зеленая, цветы красивые, нежность во всем. Обилие березок, тонких и первозданных в пустыни, почти нет жилья. Пусто. Всюду пейзаж удерживается сопками, которые подобно рамке удерживают картину пейзажа, придают ему изящество.
Много туннелей – за три часа – пять туннелей. Там темно, там солдаты перед и после, там время истории напоминает о трудах праведных тех людей, что пробили скалы много десятилетий назад. Ну и добрая им память.
И обидно! Поезд «Россия» – престиж России. Самый длинный железнодорожный маршрут в мире – «Владивосток-Москва»: 70 станций, 6,5 суток пути, от Японского моря в центр европейской части России, 8300 км, Европа-Азия, территории – Приморский край, Хабаровский край, Амурская, Читинская области, Бурятия, Иркутская, Красноярская, Кемеровская, Новосибирская, Омская, Тюменская, Свердловская, Пермская области, Удмуртия, Кировская, Костромская, Ярославская, Московская области – 18 краев, республик и областей. Это крупнейшие регионы, которые составляют мощь державы. И мы проезжаем через основные города страны.
Железные дороги России в упадке. Российский железнодорожный маршрут № 1 – жалкое зрелище. Я не говорю о состоянии вагонов и уровне комфорта. Самое мрачное впечатление производит уровень обслуживания. Только чай и кипяток – всю дорогу. Сменить белье нельзя, заказать еду, напитки, газету – нельзя. Сажают зайцев даже в наш вагон СВ.
И мертвый эфир. На КВ только «Голос Америки». Россия должна быть в радиоэфире на всех волнах. Нельзя жалеть денег, нельзя допустить информационного изоляционизма. Недостаточность перетекания информации между регионами ведет к информационному изоляционизму, затем к политическому и экономическому сепаратизму.
Биробиджан, Бира. Проехали.
Облучье. Барский вокзал, с колоннами, обширными пространствами внутри, со звездами на фасаде. В Облучье долгие годы было очень хорошее пиво, которое варил немец-пивовар, который затем умер, и пиво резко поплошало и умерло. Я был там через десять лет после смерти. Немцем гордились и рассказывали о нем так, будто он только вчера сварил свое последнее пиво. Нужно постоянно развивать в человеке любовь и пристрастие к маленьким радостям, чтобы населять страну в самых ее глухих углах.
Архара. Это уже Амурская область, это граница Хабаровского края и Амурской области. Уже на час меньше по сравнению с Хабаровским краем.
Покупал снедь: 1000 руб. – кулек вареной с салом картошки, 400 руб. – два соленых огурца, 400 руб. – пучок укропа, 1500 руб. – буханка хлеба. Перед барачным зданием деревянного вокзала – бюст Ленина.
Бурея – название, как и многие предыдущие, исконное. Названия городов, населенных пунктов ДВ, в отличие от остальной России, остались нетронутыми – Хабаровск, Владивосток, Магадан, Якутск, Ерофей Павлович, Облучье, Архара, Вяземское, Могзон.
Ночь настала. Первые сутки дороги. Ночь – как темный, старинный, в патине серебра – крест. Надень его – возьмешь новую силу.
Бедная моя Россия.
Нигде ничего не строится, нигде не обновляется. Не видно оживления, не видно государственного запала, который бы разбередил народ на новые дела. Россия – стара. Продолжается проживание, проедание, изнашивание накопленного.
Пионы в купе было подвяли, но уже к концу первых суток распустятся, оживут, похорошеют. Лена вспомнила, что у ее отца было на одном кусте до шестидесяти пионов. И продавать пионы они начали только после смерти отца, до того раздавали.
16 июня, 1994 г.
Разбудились.
Природа чисто русская. Всюду сосны и березы – от Хабаровска. Видимо, одно из объединяющих начал России – береза. Туман наползает на сопки, которых стало совсем мало. Свежесть окружающего мира необычайная.
С утра дождь, капли бегут по стеклу, наползают друг на друга. Дождь примиряет. Дорога в лужах. Дождь гримирует.
Эфир молчит. Чудовищно. Доигрались в провозглашение экономической самостоятельности. Люди теряют ощущение цельности страны.