Оружие Леса
Шрифт:
С негромким шелестом они развернулись, и посреди поля распрямились около полусотни бойцов, вооруженных «АК», «АКСУ», «Вихрями», карабинами и винтовками. Они побежали вслед за Басмачом, образовав длинный полукруг. Тогда и я вскочил, прыгнул через ствол. Пристегнутая к ремню сумка с деньгами и золотом ударила по бедру.
До первых домов было недалеко – мы успели преодолеть большую часть расстояния, прежде чем раздались выстрелы краевцев. Тут же, как было условлено заранее, все наши бойцы, кроме тех немногих, что находились прямо позади нас с Басмачом, начали стрелять в ответ. Они накрыли окраинные улицы секущим свинцовым дождем.
То,
Когда я добежал до первого окраинного дома, Басмач был где-то впереди и слева. Он теперь меня не видел, а спешащим позади рядовым до меня не было особого дела – и я с ходу прыгнул в окно без стекла. Пробив мешковину, которой был занавешен проем, влетел внутрь, перевернув стол, упал за ним. Вскочил на колени, поднял «Карбайн»… Никого.
Покинув дом через дверь на другой стороне, я побежал вдоль ограды, перескакивая через грядки с зеленеющими кустиками. Все, дальше каждый за себя. Басмач и Шульгин с их атакой нужны были, чтобы попасть в Городище, причем попасть с шумом и пылью, когда персонально на меня никто не обратит внимания. Сейчас все именно так и было: в Городище грохотали выстрелы, кричали люди, бой неуклонно распадался на отдельные перестрелки, на стычки небольших групп и одиночек среди кривых улочек, огородов, заборов, сараев и домов. Отряды Басмача и майора медленно сходились с двух сторон, и сквозь весь этот хаос двигался я.
Теперь вопрос состоял в том, кто первым доберется до центра.
Выстрелы доносились из-за домов, с двух сторон. Стреляли за спиной, стреляли впереди, но на площади с Теремом и тюрьмой было тихо. Безмолвно пялились в пустоту вкопанные по кругу столбы-идолы. Сидящий между ними беловолосый человек, которого я видел из окна тюрьмы, исчез. Поскрипывая зубами от спазмов, я пробежал вдоль края площади, свернул, быстро пересек открытый участок. Снова поворот – и за углом бревенчатой тюрьмы взгляду открылось крыльцо, перед которым прохаживался краевец в кожаном шлеме, меховой куртке и штанах, с «АКСУ» в руках. Сейчас он находился ко мне спиной и повернуться должен был через несколько шагов.
В любую минуту Шульгин со своими мог ворваться на площадь, да и Басмач скоро подоспеет. Я опередил его бойцов только потому, что те по дороге то и дело встревали в перестрелки, я же, наоборот, старался избегать их, лавировать и прятаться, двигаясь вперед лишь с одной целью: как можно быстрее добраться до площади. Не было ни секунды лишнего времени, поэтому я сразу бросился вперед вдоль стены, подняв «Карбайн» к плечу. Оглянется часовой – значит, не свезло ему, не оглянется…
Он оглянулся, но в самый последний момент, и стрелять не пришлось, я просто пнул его носком ботинка между ног и тут же, повернув винтовку, ударил прикладом в висок.
Это был Овсянка, молодой лесной волк из отряда Зверовода. Он беззвучно повалился на ступени крыльца. Распахнув дверь, я вбежал в пустой коридор. Вот она, наша камера… Почему открыта?!
Прыгнул внутрь. Здесь никого не было, устилавшая пол солома разбросана, часть сбита в ком под стеной.
– Алина! Шутер! – крикнул я.
И увидел кровь на полу. Большое темное пятно, прилично натекло… Чья это кровь? И где женщина с маленьким дезертиром?
Боль резкой пульсацией пронзила живот и грудь. Зарычав,
Овсянка лежал, где упал, и не шевелился. Массируя живот, я встал над ним. Площадь – по другую сторону тюрьмы, Терем старосты левее, отсюда его не видно. Если побегу туда… Лес знает, кто там засел внутри. Сам Птаха вряд ли в гуще боя, скорее он именно в Тереме, приготовился держать оборону, да и не один, наверное. Пространство перед зданием хорошо простреливается из окон. Как быть? Нет времени – думай, думай!
Я посадил Овсянку, привалив спиной к крыльцу, стащил с него меховую куртку, шлем. Тот налез на голову легко, а вот куртка была мала, едва натянул. Наклонив голову, чтобы не было видно лица, выскочил на открытое пространство перед Теремом. Через несколько шагов заметил, как в окне приоткрылись ставни. Между ними темно, непонятно, что там, но на меня сейчас точно смотрят и могут в любой миг открыть огонь.
– Они уже здесь! – истошно завопил я. – За домом, прямо за Теремом!
На бегу оглянулся, начал стрелять себе за спину. Хоть на пару секунд, но это сбило засевших в Тереме с толку: они видели человека в кожаном шлеме и меховой куртке вроде тех, что носят лесные волки, видели, что человек этот глядит через плечо, кричит про врагов и палит в кого-то позади…
И все же надолго обмана не хватило – в меня выстрелили, когда огибал угол здания. Пуля выломала пучок щепок из бревна возле самого уха. Я свернул так резко, что ноги поехали, и упал на колени. Впереди – дверь с низким крыльцом, такая же, как та, что вела в тюрьму. От удара коленями о землю в животе будто что-то сдвинулось, вызвав острый приступ боли. Потемнело в глазах. Я вскочил, бросил в рот последнюю таблетку, разжевал и проглотил – все это уже на бегу. Перемахнув через крыльцо одним прыжком, вломился в дверь и дал одиночный по высокому силуэту на другом конце коридора. Человек возник на фоне светлого проема, ведущего в кабинет Птахи, в руках у него было ружье, и выстрелил он одновременно со мной, но как-то совсем уж неумело – попал в потолок. Потом упал, вскрикнув… Баба, черт! Это же баба!
Когда я подбежал, она корчилась на полу, рядом валялось длинное охотничье ружье. Моя пуля угодила в бедро, оттуда хлестала кровь. Высокая грудастая женщина – Марьяна, кажется – стонала от боли и с ненавистью глядела на меня.
– Отступник… отверженный… проклятый еретик! – бормотала она.
Ногой отбросив ружье, я заскочил в кабинет. Стол, сундук, лавка… Лиана изогнулась над столом неподвижной крапчатой змеей с обрубленным кончиком – и снова она будто смотрит на меня! А вот и картина, изображающая Лес. Подскочил к ней, сорвал со стены. Тускло блеснула металлом дверца сейфа с цифровым замком. Я подергал окруженный кольцом букв цилиндр и бросился обратно.
Боль прошла, но не до конца – раньше таблетки действовали гораздо лучше. Снаружи часто стучали выстрелы, за последнюю минуту они стали ближе. Марьяна лежала на том же месте и платком перетягивала бедро выше раны.
– Где Птаха?! – я наклонился к ней.
Она попыталась плюнуть мне в лицо, но не смогла, только закашлялась. Я припомнил, откуда появился староста во время нашей первой встречи, и вернулся в кабинет. Распахнув неприметную дверь в углу за сундуком, взбежал по темной лестнице.