Оружие массового поражения
Шрифт:
– Одно наказание с тобой, – вздохнула женщина.
Мужик помолчал, поковырял в зубах и заявил, пародируя персонажа из всем известного фильма:
– Мне кажется, вам пора освежиться! – Фразу он явно обращал к себе самому. Пойду-ка я, Катюха, искупаюсь. Что-то меня и правда разморило, вот я и взбодрюсь.
– Да лежи ты, куда тебе в море! – вскинулась женщина. – Пьяному только и купаться!
– Не шуми! – пробасил, поднимаясь, мужик. – Лежи спокойно и отдыхай. Скоро вернусь. Читай свой журнал и не бухти.
Он помотал головой и с диким криком, словно бык, не глядя вперед, ринулся в воду. Издавая истошные вопли, напоминавшие одновременно индейский клич и рев слона, он плюхнулся в море и стал резвиться на мелководье, насколько позволяла комплекция и градусы употребленных внутрь горячительных напитков.
– Эх, хорошо-то как! Вот это водичка, то, что надо! – разлетались вокруг крики.
Мужик плескался, фыркал – в общем, радовался жизни на полную катушку. Женщина, поджав губы, нервно следила за действиями своего «героя». Будучи любовницей этого субъекта, она ревностно следила за всеми его действиями, боясь упустить такого «спонсора». Она была всем, в общем-то, довольна, напрягала только его привычка неумеренно выпивать.
«А где ж ты теперь найдешь мужика с деньгами, да чтобы еще и не пил, – рассуждала она, глядя на барахтающегося Диму. – Если такие и есть, то я их не встречала. Лучше синица в руке».
Тем временем ее друг своим неумеренным весельем уже успел распугать всех купающихся, создав вокруг себя свободное пространство.
Неожиданно веселые крики Димы обрели другое звучание. Они стали еще более истошными, и в них послышались смешанные испуг, ужас и боль. Вначале, не обратив на это внимания, его любовница лишь слегка приподнялась и вгляделась в море. Дико матерясь, Дима стал крутиться на месте, словно отмахиваясь от чего-то. Он то всплывал, то снова погружался в море, будто стараясь от чего-то освободиться.
Несмотря на всеобщий шум и гам, царящий на пляже, то, что происходило с мужчиной, привлекло внимание отдыхающих. Люди стали в растерянности выбегать из воды, поддаваясь всеобщему непонятному страху. Наконец мужик показался из воды, то пытаясь встать, то падая на четвереньки. Кое-как выбравшись из моря, он упал на берег. Подбежавшим к нему предстала страшная картина. Почти все тело мужика, особенно руки и ноги, было облеплено медузами, а на свободных местах вздувались ужасные волдыри. Мужик уже не кричал – выл. Казалось, что страшнее боли и быть не может. Он захлебывался, с хрипением втягивая в себя воздух. Из последних сил он отрывал от себя медуз, бросая их на раскаленный песок.
Из толпы выбежала его спутница. Упав на колени, глядя на обезображенное тело своего ухажера, она закричала:
– Да что же это такое? Откуда это? – Она вглядывалась в ужасные язвы и волдыри, но ничего не понимала.
Мужик повалился на бок, судорожно колотясь, будто в припадке. Лицо его, уже распухшее до неузнаваемости, кривилось от дикой боли.
– Дима, что с тобой? Что случилось, а?
Мужик снова взвыл.
– Да помогите же хоть кто-нибудь! – кричала женщина, растерянно озираясь.
– Давайте в тень его перенесем! – стали раздаваться голоса.
Вышедшие из толпы четверо мужчин аккуратно взяли пострадавшего и перенесли под навес. Там его накрыли мокрой простыней, которая тут же окрасилась кровью от лопавшихся пузырей.
– Ну и зрелище! – нервно сглотнул мальчишка, стоявший ближе всех. – Слышишь, Петька, и как же нам теперь в море лезть?
Его товарищ, загоревший дочерна, почесал облупленный нос и ничего не ответил.
Женщина, сидя над терпевшим страшные мучения человеком, посмотрела на стоявших вокруг людей.
– Воды, дайте ему холодной воды!
Принесли воды, но он не смог сделать больше одного глотка.
– Водки, – прохрипел он. – Водки, боль снять.
Кто-то побежал в соседнее кафе за водкой и льдом. Мужик глотнул водки, а его спутница стала обтирать его холодной водой и прикладывать к телу кусочки льда. Вызвали «Скорую», которая, как всегда, задерживалась. Мужчине становилось все хуже. Вскоре он не смог даже разговаривать, только укрытая простыней грудь с хрипом вздымалась над обезображенным лицом. Чем ему помочь, не знал никто. Наконец со стороны дороги послышались звуки сирены, и машина «Скорой» остановилась неподалеку. Подоспевшие врачи, вглядевшись, только развели руками.
– Что же вы молчите? – надрывалась жена. – Делайте же что-нибудь!
– Даже и не знаю… – сокрушенно протянул совсем молоденький врач. – Ни с чем подобным мы не сталкивались.
Он переглянулся с медсестрой, но та только пожала плечами.
– Так, – проговорил он. – Мы его забираем.
Тем временем мужик забился в конвульсиях. Тело, извиваясь от боли, бросало в дрожь, и он бился головой о песок. Через минуту все было кончено – он затих с пеной на посиневших губах.
– Дима! Дима! – кричала женщина, бросившись ему на грудь. – Дима, очнись!
– Остановка сердца, – сказал, становясь на колени, врач.
Он принялся делать массаж в области сердца, нажимая руками на грудную клетку и периодически делая искусственное дыхание. Попытки были безуспешными.
– Адреналин! – повернулся он к медсестре.
Взяв шприц и сжав губы, врач вонзил его в грудь. По притихшей толпе прошел шелестящий шепоток. Кто-то из наиболее чувствительных женщин тихо охнул. Бесчувственное тело, с повернутой набок головой не подавало никаких признаков жизни.
Вспотевший от жары и напряжения доктор тяжело вздохнул. Что он мог поделать?
– Все, готов, – пробормотал он под нос.
Этих еле слышных слов хватило несчастной женщине для того, чтобы окончательно потерять выдержку: она забилась в истерике. Теперь помощь пришлось оказывать ей.
– Не-ет! Дима! Не умирай! Не хочу! Не хочу!
– Да ей-то хоть помогите, – пробасил бородатый пляжник. Он презрительно смотрел на врачей и, обращаясь к сгрудившейся толпе, сказал:
– И это называется медицина! Один уже загнулся, сейчас и его подруга отправится вслед за ним. Вас хоть чему-нибудь учат в академиях?