Оружие времен Античности. Эволюция вооружения Древнего мира

В Древнем Риме существовал храм, посвященный двуликому богу Янусу. По давней традиции двери его открыты только во времена, когда Рим находился в состоянии войны. История повествует, что за время, прошедшее с основания этого храма, которое приходится примерно на VII столетие до начала христианской эры, двери храма были закрыты только четыре раза.

История жизни на нашей планете покоится на крови, причем в современном цивилизованном обществе конфликты стали еще более кровавыми и разрушительными. Безответственные политики и религиозные лидеры видят в войне средство достижения своих целей, хотя большинство людей и страшится ее. Человечество в целом остается тем, чем оно было, и войны по-прежнему происходят и, похоже, еще долго будут происходить.

Потому

что мы унаследовали те животные инстинкты – жестокость, жадность, зависть и прочие неизменные чувства, – которыми были наделены природой наши дальние предки. Наши учебники истории, наши патриотические песни, наши национальные герои, наши предания по-прежнему сеют в юных душах семена, из которых в конце концов произрастают вооруженные воины. То обстоятельство, что современные войны неизмеримо более смертоносны, чем любые другие, о которых нам известно, не останавливает нас.

Клаузевицу принадлежит высказывание, что война является продолжением политики. Очевидно, мы настолько привыкли к пустопорожней болтовне наших политиков, что без возражений принимаем утверждение, что война, в которой сгорят без следа миллионы мужчин, женщин и детей, а несчетное количество других станут калеками, является неизбежной, своего рода моментом истины и для каждого человека, и для государства.

Я питаю глубочайшее уважение к солдатам всех стран мира, как офицерам, так и рядовым. Именно на их плечи ложится выполнение самых трудных решений в истории, и именно они приносят величайшие жертвы, а зачастую отдают жизнь. В последние десятилетия стало привычным возлагать вину за возникновение военных кризисов на политиков; но при этом забывается, что подобные действия последних возможны лишь благодаря молчаливому одобрению или, по большей части, безразличию основной массы населения.

Национализм, расизм, стремление к экономическому превосходству, религиозная нетерпимость – все это играет свою роль в сооружении погребального костра, в огне которого может сгореть вся человеческая цивилизация.

Сколь бы ни было неприятно это осознавать, но истина состоит в том, что большинство граждан всех стран мира столь мало склонны к осмыслению происходящего вокруг, что понимание даже самых простых проблем всего мира им недоступно. Все они, практически без исключений, поглощены решением своих личных или местных проблем, будучи жестко вписаны в порядки, установленные их собственной расой, вероисповеданием, географическим положением, экономическим и социальным положением.

Все усилия немногих интернационально мыслящих людей бессильны будут спасти человечество, если только не появится новый тип мышления у тех молодых людей, которые унаследуют нашу перенаселенную планету. Если же националисты, исповедующие принцип «прежде всего – моя нация, моя страна», суперпатриоты, расисты и религиозные фанатики приобретут решающий голос в международных делах, тогда в весьма недалеком будущем в космическом пространстве будет нестись совсем другая планета – ненаселенная и ненаселяемая.

Вспомним, что большинство народов представляют собой многоязычную смесь перемешавшихся между собой рас, физически очень похожих друг на друга. Почему же в таком случае воины отдельных племен или наций сражались лучше или более успешно, чем другие, или, что еще более интересно, почему в какую-то эпоху лучше, чем в другую?

Войска, следовавшие за фараоном Тутмосом III к Евфрату, состояли, без сомнения, из отважных воинов, однако вряд ли можно найти менее воинственный народ, чем тот, который населяет долину Нила в наши дни. Хвастливые генералы, командовавшие дивизиями Муссолини, намеревались выстроить вторую, еще более величественную, Римскую империю. Но когда их солдаты толпами сдавались в плен абиссинцам или бежали по ливийским пескам, преследуемые солдатами Уэйвелла [1] , отважные легионеры Рима, своими мечами создавшие Древний Рим, должны были переворачиваться в своих могилах, разбросанных по всей тогдашней ойкумене.

Но что же тогда делает человека выдающимся воином? Не раса, поскольку народ, прославившийся в одном столетии своей воинственностью, в следующем может превратиться в легко покоряемую толпу. И не обязательно отвага и физическая сила, хотя они всегда и являлись атрибутом хорошего воина, – сплошь и рядом солдаты цивилизованных стран побеждали орды варваров, намного превосходивших их в физической силе и жестокости.

Лучшее оружие? Иногда да, но далеко не всегда. Редко когда одна из сражающихся сторон обладает явным и заметным превосходством в вооружении, да к тому же нередко его эффективность снижается другими факторами, чаще всего заметной малочисленностью.

Воинская дисциплина – существенный фактор. И все же бывали случаи, когда, движимые действенными мотивами, сборища плохо вооруженных и неподготовленных граждан побеждали регулярные войска. Патриотизм? Это облагораживающее, восхваляемое, но зачастую иррациональное состояние сознания в отдельные моменты может сыграть определенную роль, но профессиональные наемники, многие из которых имели весьма весомые основания держаться как можно дальше от родимых мест, часто побеждали гораздо более многочисленные (но менее воинственные) армии патриотов.

Религия? Очень часто это решающий фактор, если только верующий еще и подготовленный воин. Очень трудно противостоять воину, который всем сердцем верит в то, что его Спаситель, пророк или личный джу-джу [2] придает силу его мечу и прочность его щиту. Прибавьте к этому убежденность в том, что смерть в битве с врагами веры немедленно вознаграждается вознесением в лучший мир или, если таков его вкус, дает ему возможность услаждать свой слух звуками арфы либо свою плоть – любовью гурий, и мы имеем почти непобедимого воина. «Сила моя – это сила десятерых, – написал как-то поэт, – поскольку сердце мое чисто». И все же зачастую отряды воинов-профессионалов, не отмеченные ни чистотой сердец, ни набожностью, обращали в бегство толпы верующих. Силы зла (всегда лучше вооруженные) обычно побеждали, и почти наверняка все, что могли обрести смиренные духом, ограничивалось могильной ямой или рабским ярмом.

Но когда мы говорим о религии, в это понятие следует включать не только веру в Бога и в божества, но также и веру в экономическую систему или в образ жизни. И наряду с убежденностью в том, что какая-либо форма правления или экономическая система превосходит другую, люди могут быть убеждены также и в том, что какое-либо племя, нация или же раса превосходит любую другую. Это подпадает под определение «патриотизм», что до определенной степени вдохновляет профессиональных солдат, но совершенно не вдохновляет наемников.

Гораздо более важна вера в то, что какая-либо рота, легион или корпус превосходит любую другую часть войска. Эта честь мундира или корпоративный дух, назовите как угодно, есть нечто такое, что может ощущаться любым сообществом людей. Это внутреннее пламя, однажды разожженное, должно терпеливо поддерживаться на продолжении многих лет: эпизодами из истории полка, былой славой и сегодняшними достижениями. В критический момент, раздутое полощущимися знаменами, звуками медных труб, резкими свистками сержантов или негромкими приказами отца-командира, оно превращается в яркое пламя, которое может бросить обычных людей даже на штурм адовых врат. И нет ничего удивительного в том, что прошедшие огонь и воду наемники, из которых состояли легионы императорского Рима, обожествляли своих орлов – значки легионов, которые вздымались над их головами. Для них эти позолоченные птицы символизировали самую душу их сообщества; в них воплощался дух их корпуса.