Ось мира. Медынское золото
Шрифт:
Кто же здесь маг, в кого стрелять первым, когда последует команда: «На раз! И!..»
А вдруг мага нет вообще и всё это один обман? Потокм и Анк быстро поймут, что здесь к чему, и кара будет скорой. В таких случаях нельзя оставлять в живых даже женщин и младенцев. Младенец в группе один, лет четырёх, даже не понять, мальчик или девочка. Устал, но идёт сам, держась за материнскую юбку. Случись недоброе, у кого поднимется
Идущие остановились. Скор скосил глаза и увидел, что над древесным завалом поднят беличий бунчук старого Потокма.
— Скор, тебе идти.
Для каждого человека рано или поздно наступает пора отвечать за весь народ. И неважно, что борода у Скора ещё толком не пробилась, а о седине и речи нет. Скор был на войне, прошёл Наман из конца в конец, торговый язык для него что родной. Кому, как не Скору, говорить перед последними номеями?
Положить лук, отстегнуть саблю, которой пусть и не мастерски, но научился действовать в бою. А теперь, безоружным, навстречу врагам. Легионер тоже делает несколько шагов навстречу. И мальчишечка с бунчуком выступает вперёд. Кто же здесь всё-таки маг, откуда последует смертельный удар?
— Кто такие? Вы пришли на нашу землю.
— Мы не знали, что эта земля занята. Мы хотим, если вы позволите, пройти дальше, чтобы найти свободные места.
— Там нет свободных земель, — сказал Скор. — Дальше на север живут воглы, а потом начинается Мёрзлое море.
Некоторое время легионер молчал, наверное, слушал, что шепчет ему затаившийся маг. А что шептать? Сейчас надо извиняться и топать назад, пока добром отпускают. Силой они здесь не пройдут.
Краем глаза, щекой Скор почувствовал какое-то движение. Головы не повернул, но понял, что Потокм покинул укрытие, вышел на открытое место и встал рядом. Конечно, Анк лучший из защитников среди колдунов, но и Скор напрягся, готовый, если надо, прикрыть старшего своим телом.
— Если вы поклянётесь соблюдать наши законы и исполнять обычаи, — медленно произнёс Потокм, — мы позволим вам пройти на наши земли и жить вместе с нами.
— Мы свободные номеи, — произнёс легионер так поспешно, что ясно было, это он говорит от себя, не дожидаясь подсказки колдуна. — В рабство мы не пойдём ни к кому.
— У нас нет рабов. Жизнь в лесу тяжела, здесь может выжить лишь свободный человек. Если вы согласитесь, вы станете одними из нас. Вы будете охотиться на наших угодьях, вместе с нами пахать землю и защищать общую нашу свободу. Ваш колдун войдёт в наш круг и будет говорить за вас. Если вы не согласны, то уходите. Вас никто не тронет.
Долгую минуту легионер молчал. Ждал старик Потокм, ждал Скор, не снимая стрел с тетивы, ждали лучники на засеке. Потом прозвучало:
— Мы согласны.
Шестым чувством Скор воспринимал, как исчезает звенящее напряжение, опускаются луки, как переводит дыхание Анк. И в наманском ветеране словно исчез твёрдый, но готовый сломаться стержень. В глазах женщин появилось что-то напоминающее надежду. У парнишки с бунчуком дрожали губы, казалось, он сейчас заплачет. И только малыш, вцепившийся в материн подол, продолжал смотреть строго и скорбно.
— Это мудрое решение.
Потокм подошёл к мальчишке с бунчуком, коснулся его руки:
— Приветствую тебя, брат. Теперь у нас снова будет двенадцать могучих колдунов. Ты сильный маг, раз сумел привести сюда людей, лучших среди номеев.
Провожать пришельцев в селение Потокм отрядил Скора, Хисама и Закрая. Закраю было велено сразу же вернуться на засеки, рассказать, как встретили и устроили наманцев.
— А вы двое можете не возвращаться. День — не расчёт, а у вас невесты скучают.
Теперь небольшой караван двигался по лесной тропе, которую человек непривычный вряд ли принял бы за дорогу.
— Одного в толк не возьму, — говорил Закрай, пользуясь тем, что гости не понимают языка. — Почему старой сказал, что это лучшие из наманцев? По-моему, так охвостье какое-то. Если все наманцы таковы, то их и бить было без нужды. Тухлый народишко.
— Сам ты охвостье, — осадил брата Скор. — Если народ себя изжил, среди него маги не родятся. А у этих, видишь, совсем ещё мальчишечка, а дед Потокм его братом назвал. И те, кто с этим парнем пришли, вправду самые лучшие. Они не самые сильные, сильные погибли в бою. Они не самые слабые, те стали рабами и тоже в конце концов погибли. А это — самые упорные и живучие. Они и через степь прошли, и в лесу не пропадут. Потому их дед Потокм к нам и зазвал. Нашему народу такие люди нужны. А ты говоришь, охвостье. Ничего-то ты не понимаешь...
— Учить тебя ещё и учить, — добавил Хисам, стараясь не коверкать слов.