Осада
Шрифт:
– Ну, спички есть у тебя, спрашиваю? Эй, ты! Ну остановись!
Антон ощутил на рукаве цепкие пальцы. Оставалось последнее мгновение: сейчас его схватят сначала за руку, потом за шею... По мостовой изредка проносились машины - мимо, мимо... Мимо!
И вот, словно Бог надоумил Антона. Он медленно повернул лицо к семенящему сбоку шакалёнку и внешне твёрдо, свысока, даже слегка насмешливо изрёк:
– Молодой человек, вы хоть маленько думаете - к кому можно приставать, а к кому нет?
И опять, не останавливаясь: раз-два, раз-два...
Тот чуть поотстал, потом догнал, ухватился снова за рукав.
– Ну остановись, поговорить надо!
Антон, чуя, что останавливаться ни в коем случае нельзя, развернулся на ходу и ещё более жёстко, подавляя, проговорил:
– Вот что, молодой человек, я сейчас удостоверение достану и приглашу с собой пройти. Ясно?
Какое такое удостоверение вдруг выскочило, он и сам не знал - экспромт. И опять: топ... топ... Он не оборачивался. В ушах даже засвербело: что там сзади? Ничего не слышно. Свернул на дорожку, бегущую к яркому подъезду гостиницы, и только тогда плавно обернулся - четверо стояли у забора, уже вдалеке, совещались, жестикулировали.
Антон сразу прошёл в ресторан, заказал двести водки, залпом выпил. Руки подрагивали, майка к спине прилипла. Антон даже представить себе до конца боялся, что случилось бы, останься он лицом к лицу на пустынной улице с теми тёмными фигурами...
Теперь он всегда при столкновении с существами из того - другого - мира старался брать тоном, спокойствием. Вот и сейчас, смерив ханурика взглядом с кудлатой головы до порыжелых штиблет, Антон насмешливо, уничижительно спросил:
– Что, молодой человек, у вас - проблемы?
Тот опешил от такой резкой перемены, отступил на шаг.
– Чё, проблемы? Рубель надо - не хватает...
Антон разозлился, двинулся на него.
– Ну-ка, пойдём со мной. Быстро!
Парень отшатнулся, поддался.
– Да ты чё? Никуда я не пойду! Меня ждут вон...
И он метнулся к дружкам, оглядываясь на Антона. Надо бы радоваться победе, но на душе так муторно, что - ну их всех к чёрту! Что же это творится, а? Что происходит?
В предчувствия Антон не верил.
3
Когда вышли от тёщи - совсем свечерело.
Занудил уже настоящий плотный дождь. Хотели переждать, но известно: осенний дождь - долгий. Ночевать у Евдокии Петровны, что ли? Потопали. Вера с Наташкой - под зонтиками. Антон поднял воротник плаща, опустил на уши шляпу, сгорбился - в обеих руках по увесистой сумке с банками, картошкой, луком. Тяжесть бытия!
Наташка впереди плывёт-выступает. Ишь ты, тринадцать лет всего, а туда же, пигалица! Походка-то, походка какая: и впрямь - плывёт. И - вот новости!
– штаны эти модные, тёртые-перетёртые. Варёнки, что ли? Откуда они у неё? Тёща, видно, опять задаривает.
– Наташка!
– Чего?
– Откуда у тебя это безобразие на ногах?
– Это не безобразие, это очень модные, красивые и практичные брюки.
Вот и положи ей палец в рот. Вышагивает - тоненькая,
– Наташка, чтоб сняла эту мерзость. Такие похабные штаны только девицы легкого поведения носят.
– А у меня, пап, по-твоему, - тяжёлое поведение?
Ну вот, сейчас орать придется. Ведь дурёха не знает, не догадывается, какие муки претерпевает он, отец, думая о её судьбе. Да разве она понимает, в каком мире живёт, по какому краю пропасти каждый день ходит? Антон порой, глядя на размалёванных, чадящих на ходу цигарками, с откровенно блядскими глазами девах, заполонивших улицы города, неожиданно говорил себе: "Если Наташка станет такой - убью!" И вот, пожалуйста, - уже штаны проститутские напялила. Эх, Наташка, Наташка, дурёха ты наша... Придётся сегодня воевать.
– Да отстань ты от девчонки!
– раздражилась Вера.
– Не в штанах дело.
– Как раз в штанах. Это - не штаны, а вывеска, призыв к парням: "Подходите, я - готова!"
– Тьфу на тебя! Перестань, ей-Богу, и так тяжёло на сердце.
Замолчали. Шуршал дождь. Хлюпали лужицы под ногами. Противно скрипели ручки одной из сумок: хр-р... хр-р... хр-р...
Свернули на Интернациональную - на улице с таким громоздким и нелепым названием судьба сподобила их жить. Вот и родная хата - десятиэтажная кирпичная крепость, придавившая собою целый квартал. Резкими выступами и углублениями по фасаду дом походил на гигантский коленчатый вал. Спереди на уровне второго этажа висел стеклянный параллелепипед магазина "Одежда". Витрины его слабо блестели глубинным светом. Как раз под зелёным неоном "Одежды" находился их подъезд - в самом центре дома.
Антон всегда старался проскочить под нависшим магазином пошустрее и Веру с Наташкой поторапливал. Помнилось, как в самом начале, когда магазин только-только освятили, буквально на второй день его работы, вернее - ночь, рухнул целый пролёт стены со всеми витринами и рекламными "Добро пожаловать!". Слава Богу, в три часа ночи прохожих под стеною не случилось обошлось без жертв. Бока злосчастного магазина подпёрли железными балками, но лучше уж не находиться слишком долго под его нависшей тушей, не испытывать судьбу.
Ладно - прошмыгнули. Перед тем как подняться по ступенькам, Антон привычно глянул вверх - всё нормально. По остроумному проекту архитектора (чтоб ему до пенсии не дотянуть!) прямо над подъездом громоздились этажеркой переходные балконы. В доме этом несуразном лестничные клетки находились совершенно изолированно от жилых секций. Если поднимаешься по лестнице, то на нужном этаже надо пройти по балкону улицей, тогда только попадешь в коридор с квартирами. Пацаньё, само собой, любило околачиваться на этих балконах: интересно же поплевать вниз на головы входящих, а то и сбросить чего-нибудь посущественнее и потяжелей.