Осада

Действующие лица:

Ветеран– мужчина лет 35-40. Одет в рубашку, застегнутую на все пуговицы, пиджак, камуфляжные брюки и армейские ботинки. Подстрижен коротко и очень аккуратно.

Юноша – молодой человек лет 18-20. Одет по моде.

Первый воин.

Второй воин.

Третий воин.

Икар.

Богиня.

На сцене сидят Ветеран и Юноша. В глубине сцены закрытый занавес. Свет на сцене приглушённый. В центре сцены высокая мачта.

Когда

Ветеран. А вот ещё история… только вот покурить хочется. У тебя есть сигареты?

Юноша. Нет, нету.

Ветеран. Не куришь?

Юноша. Нет.

Ветеран. А вот это ты молодец. А я вот курю. Спортом занимаешься?

Юноша. Не-а.

Ветеран. А вот это зря! Спортом надо заниматься. Это обязательно. Ты же мужчина и должен быть защитником. Надо же всё время себя поддерживать. Я вот поддерживаю. Я всегда готов. Холодной водой обливаюсь. Всегда слежу за новостями, читаю газеты. Нужно всегда быть в курсе, а как же?! Я вот уже в твоём возрасте был готов… в любой момент. Особенно, когда узнал, что попаду на войну… Я и так-то был готов, а тут ещё сильнее стал готовиться и не только физически, но и морально, потому что всё время была мысль: как я поведу себя в первом бою. И что такое первый бой, это же интересно, как там, что там… Вот я тебе сейчас расскажу, как это было. (Встаёт и пытается всё показывать). В общем, мы так шли…, идем так, а погода хорошая, ребята все идут, все веселые, все молодые. Ну, идём мы…, а они как дали! Всё неожиданно и ничего не понятно, все как побежали куда-то. И никто ничего не говорит. Никто и ничего. А тут один упал… Кричит как ребенок. Тут все закричали, а эти лупят!… (Садится на место). Вот так всё было. Понимаешь? То есть, совсем не так, как я готовился, и как себе представлял. Страшно, грязно, ничего не понятно. Это уже я потом привык… (Ищет по карманам. Достаёт зажигалку). Очень курить хочется! (Прячет зажигалку). Но та последняя осада… Она просто поделила всё на то, что было до и то, что было потом. Да-а-а, эта последняя осада! (Задумывается, трет ладонью губы). А потому что наши враги, наши соперники, они тоже молодцы, они же ведь не хотели, чтобы мы пришли и их победили. Они как думали, что мы придём, и они нас победят. Но и мы так не хотели, чтобы мы пришли, и они нас победили. Мы думали, что мы придём и их… И мы победили!!! Мы победили! Потому что, если встречаются два равных соперника, то побеждает тот, у кого сильнее что?

Юноша не сразу реагирует. Видно, что он отвлёкся, что весь этот разговор его тяготит, ему надоело.

Юноша. Что?

Ветеран. Что «что»?

Юноша. Вы сказали… дух?

Ветеран (Машет рукой). Да дух! Ты вообще знаешь, что такое дух?

Юноша. Ну,… знаю. Это… характер, воля к победе…

Ветеран (Перебивает. Передразнивает). Характер!… Ничё ты не понимаешь. Знаешь, какие были ребята? Если бы любому из наших ребят перед той нашей последней осадой сказали бы, что ты после этой осады вернёшься без ноги, а ты вернёшься без руки, а ты вообще не вернёшься, потому что тебя убьют. Причём сказали бы, что это будет точно, не «может быть без руки или без ноги», или «возможно убьют», а точно. Понимаешь, точно! Всё равно, никто бы не отказался. И все бы пошли в этот последний поход.

Звучит музыка. Появляется Богиня. Она медленно подходит к мачте и поднимает флажок, на котором нарисовано солнце. Свет с поднятием солнца становится ярче. В глубине сцены звучат военные команды. Звуки шагающих военных колонн, клацанье оружия. За занавесом движутся тени. Подняв флаг, Богиня уходит.

Ветеран. А знаешь, какие раньше были люди! Богатыри! Таких щас нет, хотя где-то, конечно, они должны быть, как без них-то? Но я что-то не встречаю… Я люблю с людьми поговорить. Но сейчас и поговорить-то не с кем! Я вот с кем-нибудь начинаю говорить… А мне достаточно пятнадцать минут и мне всё понятно о человеке. Ни с кем больше пятнадцати минут не разговариваю. Не о чем сейчас с людьми разговаривать, а вот раньше были люди! Богатыри! Хотя были, конечно, не только богатыри, были ещё… Женщины…

Юноша (Усмехается).

Ветеран. Ну, чё ты хихикаешь? Да женщины! Но они тоже были не такие, как сейчас. В них было что-то женско-богатырское… Они были всегда добрые, не то, что сейчас… Вот придешь с боя, а она тебе, пожалуйста… Стол накрыт, всё чистенько, аккуратненько, она улыбается. Пожалуйста! Всё, пожалуйста! Понимаешь? Щас тоже, конечно, есть ничего, симпатичные, я ничего не говорю. Бывает, идёшь, смотришь, вроде, красивая идёт, но присмотришься, подойдёшь поближе, попытаешься заговорить, и видно - всё - целлофан! Поролон, понимаешь? А раньше были ребята!!! Хотя у нас был один маленький такой, щуплый. И если кто-то не знал, что он из нашего отряда, то подходили и спрашивали: «Это ваш что ли?!». А он был наш! Он был хоть и маленький, зато очень хитрый. Просто природа ему силы не дала, зато что-то в башку вложила. Очень был хитрый! Щас тоже хитрых полно. Куда ни плюнь, всё в хитрого попадешь. Но ваши хитрые всё себе-себе. Всё им мало. А наш был молодец! Причём все знали, что если он что-то делает, то делает для того, чтобы ему, в первую очередь, было хорошо, но на него никто не обижался. Почему? А потому что он сделает себе хорошо, но при этом, собака, так сделает, что и тебе тоже хорошо. А когда тебе хорошо, чего обижаться? Правильно? Вот какие были люди. Но остальные ребята были настоящие богатыри. А один у нас был вообще… Огромный, здоровый, но при этом красивый. Не такой, как сейчас. Щас все такие (кривляясь) кра-си-вы-е. А наш был по-мужски красивый. То есть, если пройдёт, приятно посмотреть. А если приятно смотреть, это же значит красивый человек, правильно? Правда, у него с речью что-то было. То есть, так вот грамотно и серьезно с ним, как со мной не поговоришь.

Юноша. Понятно. (Усмехается).

Ветеран. Да не понял ты. Его может в детстве напугали. Хотя нет, если человека пугают, он заикается. А он как-то говорил… Ну, как-то (изображает) «бу-бу-бу, бу-бу-бу…». Мы его так и звали Бубнила. А он отзывался. Я встречаю его и говорю: «Привет, Бубнила». Тот: «Бу». Вот и поздоровались. Очень он был здоровый, но при этом был не дурак. Он был очень умный. Вот, например, тебе история такая про Бубнилу… Расположились мы однажды в лесу с отрядом. Разбили лагерь. Это так в нашей военной терминологии называется. Мы ничего не разбивали, мы лагерь разбили… Понимаешь?

Юноша в это время отвлёкся и нажимает кнопки на своём телефоне.

Ветеран. Э-э-э, ты что делаешь?

Юноша. А что?

Ветеран. Нормально?! Я с ним разговариваю, а он кнопки нажимает.

Юноша. Да я вас слушаю, чего вы?

Ветеран. Ты слушаешь, но не слышишь, по глазам же видно.

Юноша. Да слышу я!

Ветеран. Знаешь, дружок, если тебе не интересно так и скажи. У меня много дел, мне тут с тобой время терять не охота. Скажи: «Мне не интересно». И всё, я пойму.

Юноша. Не-не, мне интересно.

Ветеран. На твоём бы месте я послушал. Таких историй тебе никто не расскажет.

Юноша (Едва заметно усмехается). Это точно.

Ветеран. Так вот и послушай. Расположились мы в лесу, надо было отдохнуть. А мы располагались всегда просто, но красиво. У нас сразу костерок, шалашик из еловых веточек. Все разложено аккуратно… А оружие всегда при себе. Ты запомни, оружие твоё всегда должно быть с тобой.

Юноша. Почему?

Ветеран. А ты сам подумай. Когда война кругом, что с собой нужно всегда иметь? Телефон? Нет! Оружие. Вот ты даже отойдёшь в кусты, приспичило тебе, а там, в кустах враг. Что ты будешь, кнопки свои нажимать: «Алё-алё, тут враги!». Когда война, нужно всегда оружие иметь при себе.

Юноша. Понятно.

Ветеран. Молодец! Так вот…, расположились мы. Надо было быстренько перекусить. А у нас с этим всегда был полный порядок. Даже если ничего нету, мы всё равно найдем. Мы так были научены. В лесу, ни в лесу, всё равно не пропадем. А в лесу же благодать. Тут взял веточку, там - почечку, травинку, листик какой-нибудь, грибок. Да хоть шишку! Вот упала с ветки шишка. Такой как ты, что сделает? Ногой её пнёт, а мы нет. У нас всё в дело. Витамины же! У нас в отряде один из всего мог всё приготовить. Так готовил! Однажды взял мох…