Оседлай волну
Шрифт:
— У меня есть кое-какая земля к северу от города, — произнес Майло, глядя на Айка. — Хорошее местечко для серфинга. Думаю съездить на недельку, отдохнуть, взять пару-тройку старых друзей. Так я обычно отмечаю конец лета. Чтобы все устроить, мне может понадобиться помощь. Как вы с Мишель, согласны? Можешь взять с собой доску, половишь волны.
Айк кивнул, взглянул на Мишель.
— Ну конечно, — сказал он, стараясь придать голосу умеренный энтузиазм. — Звучит круто.
— Вот и ладно, — сказал Майло, — можете приехать все вместе.
Эта мысль почему-то его насмешила, и от удовольствия он даже хлопнул в ладоши.
Глава тридцать пятая
После дня, проведенного на
Когда они добрались до дома Айка, Хаунд вышел из машины и открыл багажник. Айк повернулся к Мишель.
— Нам надо поговорить, — сказал он.
Она пожала плечами.
— Поговорим.
— Когда?
— Не знаю. Ты собираешься на тусовку к Майло?
— А ты?
— Пойду.
— Но я хотел поговорить пораньше.
— Поговорим через несколько дней.
Айк приготовился вылезти из машины. Хаунд ждал его у открытого багажника. Внезапно Мишель накрыла ладонью его руку.
— Приходи к Майло, — шепнула она, — я хочу, чтоб ты пришел.
Он заглянул ей в глаза, стараясь вложить в этот взгляд все свои чувства. Она ответила на его взгляд, потом отвернулась.
— Ладно, — сказал Айк, — я приду. И мы поговорим.
Он вылез из машины и пошел к багажнику. Сумка с его не понадобившимся гидрокостюмом уже стояла на обочине.
— Майло не знает, что ты уже бывал у него на ранчо, — произнес Хаунд. — Думаю, ему и не стоит знать.
Айк кивнул, немного удивившись, что Хаунд счел нужным ему об этом сказать, и вдруг понял, что очень устал. Он взялся за сумку, и тут Хаунд напрягся, словно что-то заметил или, скорее, почувствовал. Айк увидел его переменившееся лицо. Хаунд смотрел на старое здание, выступавшее из темноты чуть поодаль у них за спиной. На ступеньках маячила темная фигура, не более чем черный силуэт на желтом фоне открытой двери. Но величина его и то, как человек стоял, не оставляли сомнений в том, что это Престон. На нем были та же мешковатая армейская куртка и берет. Он стоял на верхней ступеньке, резко выделяясь на фоне дверного проема, и от этого казался еще больше, чем был на самом деле. На мгновение время перестало существовать: остались только двое мужчин, смотревших друг на друга поверх разделявшей их истоптанной лужайки. Первым очнулся Хаунд. Отвернулся, закрыл багажник и пошел садиться в машину. Взглянув еще раз на Престона поверх крыши своего «Стингрея», он забрался внутрь и тронулся с места.
Идя через лужайку, Айк не знал, что сейчас с ним будет. На ступеньках он замедлил шаг. Престон оперся на дверной косяк и засунул руки в карманы. В темноте невозможно было разобрать выражение его лица.
— Нечего притормаживать, — сказал Престон; голос его был тверд и трезв. — У меня тут есть кое-что тебе показать.
Было поздно, улицы жилых кварталов словно вымерли. Престон помалкивал. Он шел быстро, чеканя шаг тяжеленными сапогами, и Айк едва за ним поспевал. Они пересекли Мейн-стрит, свернули в переулок. Айку не пришлось спрашивать, куда они идут. Он увидел освещенный вход в мастерскую и темную фигуру Морриса, прислонившегося к телефонной будке.
Не говоря ни слова, Моррис присоединился к ним, и они втроем пошли к гаражу. Ночь наполнилась треском гравия под двумя парами тяжелых кованых ботинок. Престон толкнул дверь и вошел внутрь, за ним последовали Айк и Моррис.
Внутри было тесно. Посередине гаража на грязном полу стоял мотоцикл. Это был не «чоппер» [6] и даже не «Харлей», а «Би-Эс-Эй-Лайтнинг-Рокет». Заурядный серийный экземпляр, но над ним неплохо поработали. Часть надписей стерли или закрасили, бак почистили и отполировали,
6
Мотоцикл, предназначенный для езды на большой скорости, с которого сняты все несущественные детали; часто оборудован высоким, вывернутым вперед рулем ( амер. сленг).
— Ну вот, зацени, — сказал Престон, — как тебе?
— Хорошая работа.
— Хорошая, блин, — передразнил Моррис, — это же настоящий зверь!
И действительно, такой байк мог развить на хорошей дороге полтораста с лишком. Айк покачал головой и обошел мотоцикл кругом, чтобы получше его рассмотреть. Кроме того, ему хотелось повнимательней присмотреться к Престону. Сегодня он выглядел лучше, чем когда Айк видел его в последний раз. По крайней мере, был сравнительно трезв и более-менее твердо держался на ногах. Но выцветшие глаза по-прежнему диковато поблескивали и, казалось, тонули в темном лице. И еще появилась какая-то нервность, странная подвижность, которая прежде Престону была не свойственна. Он не мог стоять на одном месте и беспрестанно ходил из угла в угол.
— Я хочу, чтобы ты его послушал, — сказал он, — проверь-ка движок.
— Брось, старик, я ведь уже проверял, — заговорил Моррис, — зачем это еще?
— А я хочу, чтоб он послушал. Чтоб все как в аптеке.
До этого Моррис оставался у входа. Теперь он придвинулся к Айку.
— Ты рехнулся, старик. Я эту гниду ща по стенке размажу.
Престон остановился и посмотрел на Морриса.
— Не гони, парень. Я хочу, чтоб он его проверил.
— Да ведь он предатель. Он был тогда вместе с Хаундом и самоанцем. Я его урою, Прес.
Говоря это, Моррис смотрел на Айка взглядом изголодавшегося пса. Он будто вводил себя в транс, и Айк подумал, сможет ли Престон в его нынешнем состоянии ему противостоять. Он вынул из карманов руки, и жест этот не ускользнул от Морриса.
— Ух ты, смотрите-ка! — с издевкой протянул тот. — Он уже приготовился. Нет, вы только гляньте на этого недоноска! Он небось уже все штанишки описал. Ну давай, засранец, поглядим, чего ты можешь.
Моррис шагнул к нему и размахнулся, рассчитывая заехать в самое ухо. Но на этот раз Айк не был застигнут врасплох. Он еще никогда в жизни по-настоящему не дрался, но Гордон когда-то подарил ему боксерские перчатки и показал пару приемов. Например, он учил, что большинство парней, когда бьют слева, слишком низко опускают правую руку, и можно, воспользовавшись этим, нанести хороший удар. Так Айк и сделал, причем зачем, он и сам не знал, так как даже не думал драться с Моррисом, понимая, что умнее всего попросту не возникать. Непонятно, что на него подействовало — то ли жирная потная харя Морриса, то ли его презрительная усмешка, а может, память о том, как он, Айк, лежал на асфальте напротив пивной, захлебываясь собственной кровью. Он пригнулся и ударил что было сил, так, как учил Гордон, называвший это «хуком снизу». Удар больно отозвался в руке и плече.
Моррис только ухмыльнулся, но надвигаться на него перестал.
— Ишь ты, — проговорил он, — отрастил, значит, яйца.
Он достал из кармана маленькие кусачки.
— Посмотрим, как ты запоешь, когда я их тебе оборву.
Он захохотал, но Престон шагнул к нему и прорычал:
— Я же сказал — оставь парня в покое. Хватит с тебя того раза.
— Уйди, старик, у меня руки чешутся. Ты же видишь, ему не терпится. Я ща разделаю его под орех.
Айк не двигался с места. Он по-прежнему держал кулаки так, как научил Гордон, и смотрел на своего противника, с лица которого не сходила плотоядная усмешка. Моррис, по-видимому, решил предпринять вторую попытку, и тут вдруг Престон выбросил вперед руку и ударил его в грудь. Тот покачнулся и отступил на шаг назад. Айк в который раз поразился силе Престона, несмотря на все, через что ему пришлось пройти.