Осел и морковка
Шрифт:
Ха! Так я и повелась, нашел дуру. Он ни с кем делиться не собирается. Использует и выбросит, да не на улицу даже, а в мир иной. Кто ему помешает извести сообщницу? Только я ею становиться не собираюсь.
Барон все пел мне про то, как мы с ним отлично заживем, когда избавимся ото всех конкурентов. Строил великие планы: на старухе герцогских кровей он женится, а любить будет меня, ведь мы и так повязаны. При этом глаза у него делались масляными, как блинчики моей бабушки Клотильды. Он еще и спать со мной планирует? А не жирно будет? Меня от его баронской морды с души воротит.
Я не дам обижать милашку Мануэля. Он честный мальчик и сделает все
В конце концов, когда я наконец узнала все, что хотела, мне удалось подсыпать нужные травки красавчику в глинтвейн прямо перед носом. Ведьма должна иметь ловкие пальчики, мне это еще бабушка говорила. И не просто говорила, а учила, как ими надо правильно и быстро шевелить.
Ловкостью и подвижностью моих пальцев еще учитель восхищался. Я мигом научилась в два — три касания рисовать самые сложные иероглифы, чему сами хотейцы учатся годами. Им бы к моей бабушке: в течение одной минуты пять травок в нужной последовательности в кипящую воду добавить: одна резаная, другая толченая, третья в виде порошка, четвертая в виде настойки и пятой три листика, еще правильные пассы рукой сделать и заклинание прочитать. После этого все остальное легким кажется.
Когда барон выпил приправленный глинтвейн, то сначала ничего не произошло. Я знала, что у меня есть двадцать минут на то, чтобы выставить его из башни и постараться отправить в его личные апартаменты, поэтому действовала с выдумкой и напором. Намекнула, что неплохо бы нам нашу договоренность скрепить в постели. А когда он, обрадованный, захотел потащить меня на второй этаж, намекнула. что там не убрано. Вроде как у меня сил не хватило на такие подвиги.
Барон довольно усмехнулся и предложил мне на эту ночь свою спальню. Встал, правда, с трудом, ноги заплетались, чего не могло быть от того количества глинтвейна, который он выпил. Но мужик до того размяк морально и физически, что не обратил на это внимания. Повис на мне, как белье на заборе, и пришлось его тащить практически на себе. Пожалела, что нет рядом моей безразмерной сумки: в ней было бы легче перемещать этакого кабанчика. Но это неважно, главное я сделала: доставила его по адресу и сгрузила на кровать.
Отлично рассчитала время. Он только и успел сказать:
— Иди же ко мне, моя лапочка.
И тут же провалился… Куда? Сие мне неведомо. Это был не сон и не забытье, а что-то среднее. Утром проснется и не будет помнить ничего из прошлого вечера. Но есть способ навести по пустому месту нужные мне воспоминания. Например, что он поужинал, пошел к себе, лег, взял книжку и читал, пока не заснул.
Ага, вот и книжечка. Подложим под руку для создания правильного антуража. А воспоминания… Их придется создавать во сне. Только спать я пойду в башню, уж больно мне там спальня понравилась.
Пока шла, придумала, какие грезы навеять барону Годфруа. Поцжинал и лег спать — это слишком просто и не в его духе. Пусть будет так: он пошел к магичке сумел ее обмануть, заручиться помощью и поддержкой. Только истинных своих мотивов не выдал, и эта дурочка пребывает в убеждении, что благородный барон старается для юного Мануэля.
Отлично! Это даст мне возможность искать клад, и при этом держать Годфруа подальше, а Мануэля поближе. Все по легенде.
Я легла спать в пахнущую вербеной постель и в первый раз за все время изменила своему обыкновению призывать Армандо. Сегодня мне предстояло значительно более сложное дело. Какое счастье, что дедушка Вэнь меня этому обучил!
А Армандо… Я уже потеряла надежду. Если бы действительно была ему нужна, да даже если бы он просто обо мне помнил, давно бы со мной связался. Но я положила себе крайний срок до дня летнего солнцестояния. Если до этих пор он не объявится, похороню в душе всякую мысль о нем и буду жить с чистого листа. Плюну на Кармеллу и поеду, как и предполагала с самого начала, в Афросилайю.
Все на галере радовались, что удалось ускользнуть от брига, пожалуй, кроме графа и его сообщников, но кто же их будет спрашивать? Стоило парусу исчезнуть на горизонте, как гребцы повскакали с мест и так бурно выражали свои чувства, что чуть не потопили галеру. Капитану с трудом удалось их утихомирить.
Еще около получаса галера двигалась под прикрытием незаметности, но постепенно все стало приходить в обычный вид, что снова вызвало бурю восторга. Всем уже надоело сливаться с окружающей действительностью по цвету и фактуре.
Поставили парус и освободили всех, кто сидел на веслах от этой нудной и тяжелой обязанности. Уставшие от неволи и принуждения люди нуждались в отдыхе, скорее моральном, чем даже физическом, душа жаждала праздника.
И капитан, и Армандо это отлично понимали, поэтому организовали небольшой пир по случаю освобождения. Небольшой — потому что все: и еду, и воду, приходилось экономить. Никто не мог сказать, когда удастся пополнить запасы и удастся ли вообще. Но угощение — это было все, что они могли предложить спасшимся.
Женщины на камбузе под руководством Лапунды приготовили еду, Жоану поручили выставить вино в разумном количестве, капитан лично все проверил и бывшие рабы вольно расположились там, куда еще вчера и глянуть не смели.
Пару голосов, требовавших открыть трюмы с вином и разделить женщин между всеми, Армандо заткнул доступным ему способом: просто лишил крикунов на время дара речи. Остальные, которые готовы были их поддержать, при виде такого побоялись связываться с магом.
Капитан сказал речь:
— Друзья мои! Братья! После того, что всем нам было дано пережить, я могу вас так называть! Поздравляю — благодаря хитроумию и силе мага Армандо Бастиана мы стали свободными! Для меня, уже немолодого человека это как второе рождение, и им я обязан совершенно мне незнакомому человеку, которого теперь могу лишь почитать как старшего.
Он низко поклонился Армандо, на что тот ответил таким же поклоном.
— Но не думайте, что все наши испытания в прошлом! Враг, желающий лишить нас свободы и самой жизни, идет по пятам. Сейчас мы его на короткое время обманули, но не стоит расслабляться. На моей памяти много примеров, когда победившие слишком рано начинали праздновать победу и она ускользала у них между пальцев. Сейчас мы с вами просто поедим нормальной еды и вспомним вкус вина, чтобы почувствовать себя свободными и понять, за что мы страдаем, ради чего трудимся.
Мужчины согласно загудели, это им было близко и понятно. Но капитан на этом не остановился.
— Завтра нам предстоит сложнейший маневр, и только от ваших совместных усилий и ответственности будет зависеть, останемся мы живы и свободны, или погибнем жалкою смертью. Завтра мы подойдем к знаменитым островам Кружева королевы, где не одно судно нашло свою гибель.
Народ зароптал. Здесь были по большей части моряки, которые хорошо знали, что такое Кружево королевы и не собирались соваться туда без особой нужды. Раздались голоса: