Осень 93-го. Черные стены Белого дома
Шрифт:
Но сразу послышались крики: «Вооружиться! Неизвестно, что ожидает впереди!» Очень много журналистов с камерами снимали эти эпизоды…» ( Из воспоминаний участника манифестации. — Газета «Завтра», август 1994, спецвыпуск № 2).
Смятые многотысячной толпой цепи милиции побежали по Садовому кольцу в сторону Смоленской площади, где надеялись укрыться за очередным рубежом обороны. Но тщетно. Сила и инициатива были на стороне демонстрантов. Ни водометы пожарных машин, ни плотные кордоны ОМОНа не смогли сдержать натиск нападающих.
Орлов вспомнил как он, лавируя между группами людей, плотно стоящими
Людей было еще немного, по по всему чувствовалось приближение чего-то страшного, непоправимого. Вдали слышался рев сирен карет «скорой помощи», сигналы милицейских машин, шум и гам приближающейся толпы. Солдаты ОМОНа, похожие на средневековых рыцарей, ощетинились плотно сомкнутыми щитами, резиновыми дубинками и автоматами. Они ожидали приближения толпы, которая следовала со стороны метро «Парк культуры». Вид у мальчишек, одетых в тяжелые бронежилеты, был почему-то совсем не грозный. То ли страх перед приближающейся многотысячной толпой отражался на их лицах, то ли солдатские каски смотрелись нелепо на улицах столицы. Одно было ясно: мирно встреча прорвавшейся со стороны Крымского моста толпы и кордонов ОМОНа не закончится.
ВОСПОМИНАНИЯ: «…Были знаменитые события на Смоленской площади, на которых лично я присутствовал. Лично видел, поскольку жил недалеко в гостинице на Плотниковом переулке, за МИДом. Я вышел на площадь и увидел обезумевшую толпу, которая шла на милицию, которая смела милицейские кордоны, избивала их, сжигала «жигули», «копейки» эти несчастные, «грешки», «двушки». Что, они президенту Ельцину принадлежали? Что, они принадлежали министрам? Нет, это были такие же жигуленки… Зачем-то били, переворачивали, жгли. Зачем-то разбивали витрины магазинов, зачем-то растаскивали продукты из них, товары, которые в них были…» ( Из рассказа бывшего заместителя председателя Госкомимущества А.Р. Коха в телевизионной программе канала НТВ «Свобода слова», октябрь 2003 года. )
СВИДЕТЕЛЬСТВО: «…Несколько минут — и авангард останавливается у магазина «Богатырь» — впереди Смоленская площадь полностью окружена большим количеством касок. Кольцо в районе гастронома надежно перекрыто двумя рядами щитов, за ними техника, несколько брандспойтов… Площадь перед МИДом безлюдна, а напротив, в маленьком скверике, — люди, среди которых иностранцы, журналисты с камерами.
Авангард строится во всю ширину Садового кольца, ожидая, пока подтянутся основные силы. Со стороны касок в мегафон опять несется: «Разойдитесь!», и сразу после этого начинается пальба. Раздаются автоматные очереди и одиночные выстрелы. Стреляют и по скверику, куда забегают демонстранты. Площадь окутывает газом. Медлить дальше нельзя. Грузовик со стягом, набирая скорость, несется на щиты, за ним бегут люди. Не доезжая до них 50 метров, он вдруг резко разворачивается и скрывается за бегущими на щиты людьми. Струя воды хлещет по демонстрантам, в ответ — камнепад.
Существенно потрепанный ОМОН — без щитов, касок и дубинок — пытается спрятаться в автобусах, за машинами, прорваться к своим. На крыше одного грузовика один такой подбитый —
Орлов отчетливо помнил, как за двадцать минут прошел быстрым шагом от Старого Арбата до Лубянки, как поднялся на пятый этаж главного здания, зашел в кабинет Степашина. В приемной было пусто, только помощник первого заместителя министра разбирал какие-то бумаги. Ему не терпелось рассказать Сергею Вадимовичу, что он увидел на Смоленской площади, но тот, когда вышел из кабинета, только махнул рукой, сказав:
— Совсем обезумели! — Он уже, естественно, все знал. Степашин попросил Андрея не уходить, так как рассчитывал скоро вернуться с совещания у министра. — Андрей, будь в приемной. Если кто будет звонить по обстановке — прими информацию. Я скоро буду!
Такой звонок не заставил себя долго ждать. Буквально через десять минут помощник Степашина позвал Андрея к аппарату, сообщив кому-то в трубку, что Сергей Вадимович на совещании и можно переговорить с Орловым.
Орлов взял трубку, назвался.
— А Степашин скоро будет? — Орлов узнал голос начальника Оперативно-поискового управления, которое в чекистском просторечии именовали «наружкой». Голос генерала был крайне взволнованным.
— Он на совещании у Голушко. Сказал, скоро будет.
Мгновение трубка молчала. Андрею показалось даже, что связь прервалась. Но через некоторое время человек на том конце провода видно оправился от замешательства и произнес:
— Я ни до кого не могу дозвониться. Голушко трубку не берет, все замы, наверное, у него на совещании. А информация очень важная. Наши сотрудники сообщают, что с минуты на минуту толпа подойдет к зданию мэрии. Они уже сворачивают с Садового кольца вниз к набережной… Наши наблюдают множество людей с оружием, есть автоматы… Если сейчас чего-то не предпринять, они лоб в лоб столкнутся с милицейским оцеплением у мэрии и Белого дома… Тогда…
Потрясенный, Андрей явственно понял, что может произойти тогда. Разгоряченные стычками с милицией и ОМОНом по всему маршруту следования, вкусившие «сладость победы» на Крымском мосту и Смоленской площади, взбешенные упорством, с которым силы правопорядка пытались все-таки усмирить демонстрантов, сотни вооруженных людей устремятся на милицейские цепи. А те, преимущественно мальчишки в бронежилетах, натянутых поверх шинелей, ничего не понимающие в существе происходящего, но имеющие приказ применять оружие против любого, кто силой попробует прорваться в здание Дома Советов, в ужасе ожидали страшной развязки. И те, и другие неизбежно должны были вступить в бой друг против друга, бой в центре мировой столицы. И это должно было стать настоящим факелом гражданской войны.
Андрей на всю жизнь запомнил те несколько диалогов, которые состоялись у него в последующие пять минут. Это были те пять минут, в которые решалось не только развитие конкретной ситуации у Белого дома, не только вектор обозначившегося вооруженного противостояния, но и, возможно, определялась судьба громадной страны.
— А что предпринять-то? — волнуясь, спросил Орлов, еще пока совершенно не осознавая всей полноты ответственности, которая стояла за этим вопросом.
— Я не знаю. Вам там наверху виднее. Позвоните кому-нибудь! — Воцарилась непродолжительная пауза, в ходе которой Орлов слышал приглушенный голос генерала, отвечавшего что-то односложное, разговаривая по другому телефону. Положив ту, другую, телефонную трубку, он буквально прокричал: