Осень прежнего мира
Шрифт:
Когда серебряная монетка упала с глухим звоном в его чашу, он только кивнул, произнёс (со странным акцентом) слова благодарности и вновь погрузился в себя.
Шантирцы встретили Ользана недоумёнными взглядами.
— Похоже, ему не очень-то нужно подаяние, — объяснил им художник. — Что-то необычное есть в этом человеке, но я боюсь, что у нас нет времени с ним разбираться.
— Верно, — согласился Бревин и отъехал чуть в сторону, пропуская встречного всадника. — Нам и так придётся ночевать на дороге. Одного раза более чем достаточно.
Когда топот копыт стал неслышим, нищий поднялся на ноги и с сожалением посмотрел вслед. Что за странные люди! Что за странный народ! Одно хорошо — почва для Учения здесь, в Федерации, самая благодатная. По крайней мере за проповеди здесь не побивают камнями и не сажают в яму. И всё же глаза этих зрячих слепы, а уши глухи. Ну что же, терпение побеждает всё.
Он вышел на дорогу и неторопливо побрёл в ту же сторону.
Лагерь они разбили неподалёку от могильного кургана, давно поросшего деревьями. По странному капризу природы, окружающая курган долина была лишена деревьев. Когда путешественники закончили разбивать лагерь, Бревин осмотрелся и критически осмотрел их позицию — три шатра в чистом поле. Подходи и бери голыми руками.
— Кто из вас выбрал это место? — спросил он недовольно. — Может, нам ещё поставить табличку с надписью о том, кто, куда и зачем едет? Да ещё этот курган…
— Что тебе не нравится? — спросил Ользан. — Эти места — чуть ли не самые безопасные на побережье. Я тут останавливался раз пять. Никогда ничего не случалось.
— Вот так бдительность и теряют, — наставительно заметил Бревин. — Если ты такой знающий, где здесь вода?
— Вон там, — Ользан махнул на юг, в сторону далёких скал. — Такая небольшая ямка, в красной глине, выложена кусками гранита.
— Раз ты такой бдительный, — Коллаис рассёдлывала коней, — будешь сторожить первым. Я присмотрю за животными.
— Договорились, — кивнул Бревин. — Ользан, ты будешь вторым. Кстати, нам надо ещё позаботиться о дровах. Куда за ними прикажешь идти?
— На курган, куда же ещё, — художник пожал плечами. — Остальные деревья гораздо дальше.
Шантирец вздрогнул.
— Ну что же… Пойдём посмотрим, что за могильник.
Коллаис придирчиво осмотрела онндских коней. Покупают они их, что ли? Никогда не слышала, чтобы кто-нибудь в Оннде разводил лошадей. Да ещё способных преодолевать длительные расстояния. Её конь, Алмаз, был одним из лучших в Шантире; кроме того, даже спасаясь от преследования, она не посмела пожертвовать им. Это была последняя память о доме. Она помотала головой. Положительно, ей вредно думать о Шантире. Настроение портится удивительно быстро. Как будто одного Риви ей мало…
— Ничего себе холмик, — уважительно покачал головой Бревин, едва они поднялись на курган. — Сколько же здесь народу полегло? — Он потрогал ствол ближайшего дуба. Судя по толщине, дерево росло здесь не меньше столетия. Сколько лет федерации? Шесть тысяч? По сравнению с Шантиром это, конечно, глубокий старик. Что было здесь до того, как возвели этот курган?
— Около трёх тысяч, — пояснил Ользан, поднимая отдельные сухие ветви и высматривая, нет ли целого сухого дерева. Всякий раз, когда он здесь останавливался, такое дерево находилось. Курган, правда, не очень большой… — Здесь были в первый раз перебиты шартские кочевники. Все их селения были сожжены неделю спустя.
— Должно быть, это была героическая битва, — произнёс шантирец несколько торжественно, помогая художнику рассекать высохший ствол на поленья. — Сейчас-то время куда более спокойное.
— Это была резня, — холодно ответил Ользан, вытирая пот со лба. — После того, как нападавшие перебили оборонительный отряд, они настолько озверели, что двинулись без отдыха дальше и перерезали всё живое. Если хочешь, я зачитаю тебе отрывки об этом героическом событии.
— Слушай, неужели ты позволяешь себе отзываться так обо всех битвах? — спросил шантирец оскорблённо. — Что, по-твоему, в сражениях не бывает ничего героического?
— Не бывает, — ответил Ользан. До лагеря было примерно пятнадцать минут ходьбы. С грузом — чуть подольше… — Героическими они становятся только впоследствии. Когда за дело берутся историографы. Тут и великие битвы появляются, и славные подвиги. Ты сам-то сражался хоть раз? Я имею в виду настоящую войну, не турниры, конечно.
— Не довелось, — ответил шантирец.
— Мой тебе совет — не торопись, — продолжил Ользан. — Я знаю, что говорю. Моих родителей зарезали точно в такой же героической битве. Совсем недавно. Два королька повздорили из-за полосы каменистой земли и сгоряча перебили пять сотен мирных жителей.
Остаток пути Бревин молчал.
— Что не поделили на этот раз? — спросила Коллаис, переводя взгляд с одного мрачного лица на другое.
— Олли считает, что ничего величественного в войнах не бывает, — неохотно пояснил Бревин. — Я знаю, что ты с ним заодно, так что давай я сразу сдамся. Сил у меня сегодня нет с вами обоими пререкаться.
Капитуляция была принята без возражений и вскоре последовала примирительная трапеза.
Бревин просидел половину ночи, но ничто не нарушало спокойствия. У Лаис в шатре долго горел свет. Читает она там, что ли? Он немного опасался той жадности, с которой сестра читала книги в последнее время. Оно понятно, книги в Шантире не очень-то жаловали. А здесь, наоборот, почти нет менестрелей и искусных рассказчиков. Театр какой-то… нет, всё же надо попробовать всё это, так сказать, для пробы. Неважно, вернётся ли он в Шантир, ляжет ли в могилу при попытке сделать это, или откажется от такой затеи.
Вот только чая он никогда не будет пить.
Ользан просидел вторую половину ночи без особого труда. Для него самым неприятным временным периодом был второй час ночи: время, пересидев которое, бодрствовать до утра было проще. Он слушал, как изредка ухают редкие в этих местах совы, шуршат в траве все те, для кого дневной свет — непереносимая угроза. Стоило человеку уйти отсюда, как природа тут же отобрала всё, принадлежавшее ей изначально. Так что царь природы царствует, только пока у него хватает сил подавлять настоящего хозяина…
Из раздумий его вывел неторопливый стук деревянных подошв. Пешеход? В этих местах? Странно. Святилищ поблизости нет, только что этот пилигрим направляется на юго-западное побережье. Кто бы это мог быть?
В тёмной, быстро теплеющей синеве он отчётливо разглядел фигуру человека, который вышел из-за поворота. Ользан примёрз к месту от изумления, когда разглядел потрёпанную жёлто-оранжевую накидку, сверкающую, как зеркало, макушку и невозмутимую улыбку. А ведь и комплекцией подходит, подумал он ошарашено. Что за шутки! Так теперь принято обращать на себя внимание?