Осень призраков
Шрифт:
Кайл Мак-Брайт нервничал.
Он зачерпывал песок и сеял его сквозь пальцы. Уже полчаса, как отзвучала пулевая кадриль. Они выбрали отличное место для засады. Аптека стояла прямо напротив салуна. Хозяева не отказали в гостеприимстве: аптекарь отмокал лицом в быстро густеющей луже за прилавком, ноги его супруги торчали из бочки, в которой хранились бутыли с настойкой. Кайл грохнул большие песочные часы и теперь баловался содержимым их нижней колбы. В песке встречались осколки, они глубоко вонзались в пальцы, но боль была союзницей – не давала остыть крови.
Люди шерифа, выскочив на улицу, столкнулись с горячими головами Кайла Мак-Брайта.
Растравив врагов как следует, банда Мак-Брайта ударилась в бега. Это тоже входило в план. Невод утащил с собой часть рыбы. В засаде остались двое. Хозяин и зверь. Острые, как челюсти взведенного капкана. И умная ловчья снасть с наживкой – внутри салуна. Только вот целью сегодня была не рыба – другой рыбак.
Очень долго не происходило ничего. Кайл скрипел зубами и задыхался от нетерпения. Одинокий выстрел! И опять вязкая, топкая, как горячая смола, тишина. Кайл Мак-Брайт поклялся, что, если через четверть часа ничего не произойдет, он самолично…
В доме закипела суета.
Что-то крикнул один из людей шерифа, выглянув из дверей. Троица, сторожившая вход, сорвалась с места и скрылась внутри. В окнах мелькнули тени. Крик вспорол ночь. Револьверы раскрыли пасти, вколачивая последние гвозди в крышку гроба. Свеча в комнате шерифа высветила чей-то силуэт. Бойл немедленно встретил его четырьмя пулями. Битое стекло не звенело, а хрустело, как сухари. Одна пуля срубила свечу. Предсмертные вопли на первом этаже салуна возвестили о кульминации пьесы. Сейчас начнется самое важное. Или это уже финал?
Кайл не замечал, что сжимает в руке бритвенные жала песочных часов. С изрезанных пальцев бежали ручейки крови. Наконец двери скрипнули.
– Босс! – прохрипел Барнби, роняя на крыльцо руку с кольтом. – Босс!
Надежда коснулась лица Кайла нежным крылом и полетела дальше. «Он мертв! – ликовал Мак-Брайт. – Теперь-то он точно мертв!»
Где-то над головой Кайла целиком ушел в прицел Бойл. Он был боек и капсюль – разлученные в детстве близнецы. Бойл слышал, как целуются песчинки, танцуя вместе с ветром. Бойл окаменел, готовый в любой миг присоединить к их страсти свой инструмент, бог огня, он мечтал расплескать мозги крысы или кого угодно другого по деревянному настилу. Ноздри Кайла расширились в надежде уловить тончайший запах измены. Барнби перевернулся на спину и зарыдал.
– Пора, – вскочил Кайл Мак-Брайт и раздавил в ладони осколки, не обращая внимания на впившееся стекло. – Бойл, вниз!
Сцена обрывалась в прошлое.
Она напомнила Кайлу день, когда бабушка впервые взяла их на охоту. Олень еще дышал, когда они спешились рядом.
«Перехвати ему горло, – старуха протянула нож рукоятью вперед. Гаррисон был старше, но ангелом смерти карга выбрала Кайла. Он колебался. Стояла поздняя осень. Ветви стыдились наготы, солнце мазало их румянцем и кровью. Кайл оглянулся и увидел потупленные взгляды, потом Грю поднял глаза, и Кайл нашел в них страх – потное дрожащее безумие от самой возможности убить живое существо. – Перережь, мать твою, глотку!»
Кайл схватил нож и ударил, неумело, сбоку. Лезвие застряло в шее, олень начал брыкаться, взбивая копытами густую, как пудра, пыль. «Чего пялишься? – рассвирепела старуха. – Твоя добыча – добей ее!» Кайл придавил шею оленя
«Теперь глотни», – Кайл едва не обмочился от ужаса. Она это всерьез?
«Ни за что! – думал закричать он. – Вали меня здесь, как этого зверя! Я не стану пить его кровь!» И тут подоспел Гаррисон. Спаситель! Он оттолкнул Кайла в сторону, тот не удержался на ногах и упал. Прошипев что-то вроде: «Сопляк! Дешевка!» – Гаррисон приник к иссякающей ране и довольно оскалился в сторону бабки. Та не оценила его прыти. «Падальщик! – завопила она, выбрасывая из стволов ружья вдовые гильзы. – Сейчас получишь, гнилая рожа!» Гаррисон расхохотался, густо сплюнул алым ей под ноги и взлетел на вершину холма, откуда продолжил завывать и кривляться, прячась за деревьями. Уводил буку из спальни.
Огибая рот, как тонкая бородка, засохли две струйки крови из прокушенной губы. Братья были очень похожи: Кайл сейчас и Гаррисон тогда. Рот в крови. Фамильная примета, вестница дележки наследства.
Кайл осторожничал, но ожидание уже сожгло ему пятки.
Он видел спину Бойла, застывшего посреди улицы. Тот слушал кожей. Она никогда не обманывала, не подводила. Кожа твердила Бойлу – измена, кожа щипала Бойла – обман. Он не шевелился, едва раздувая ноздри. Руки Бойла следовали своим, одним им ведомым орбитам, готовые в любой момент подарить пару монет на глаза и ключи святого Петра в придачу. Кайл заметил, что пальцы Барнби еще шевелятся, он слышал, как предательски скрипят половицы, выдавая человека на втором этаже, Кайл чувствовал гордость, что не выскочил из аптеки, а значит – имеет шанс выстрелить вторым. Но пули все не было, и уже скрип казался обманкой, пасынком воспаленного воображения, миражом.
Бойл рискнул – кожа велела бежать, кричала: «Стой!», – но Бойл не хотел праздновать труса перед Кайлом. Бойл ослушался кожу, открыл пасть, втянул носом воздух, доверился человеческим чувствам.
Предал Принца, а тот не прощал измен. Бойл сделал три быстрых вихляющих шага в сторону Барнби, склонился над ним. Волк обнюхивал крысу. Та задрала голову и жалобно пищала. Волк потерял бдительность.
– Здесь маловато, – Бойл не сразу разобрал, что шепчет ему Барнби, – для двоих.
Клыки вонзились одновременно. Из спины Бойла полетели кровавые ошметки, голова крысы завалилась набок. Со ступеней плеснуло багровой волной, кровь тут же ушла в песок. Кайл не сдержал вопля досады.
– Дрянь! Скотина! Ублюдок! – бесновался он, бессильный перед страхом покинуть аптеку. Она казалась единственным надежным местом. Гаррисон убежал, старуха помчалась за ним, Грю ревет, а Кайл застыл у мертвого оленя с ножом в руке и не знает, бросить его, начать свежевать, наколоться на нож самому или отправить вслед животному эту сопливую девчонку – своего брата.
Наконец Кайл собрался с силами.
Город дышал гнилью. Никто больше не жил под луной. Салун стоял, как раскопанная могила, как шлюха с раздвинутыми ногами, как объятия матери. Кайл Мак-Брайт вышел из тени, и ночь ослепила его серебром. Луна накрыла улицу дырявой фольгой, каждый шаг давался с трудом, каждый взгляд стоил года жизни. Красота натурально резала глаз.
Шаркая, Кайл Мак-Брайт дотащился до крыльца. Бойл и Барнби лежали рядом, как братья из одного стручка. Смертельные враги, не способные разлучиться даже по ту сторону. Кайл переступил через них и вошел в дом.