Осень

Клекач Тамара

При дневном свете лес выглядел не более чем скопление голых да сухих палок да елок, но ночью – ночью этот невзрачный и на первый взгляд безобидный монстр просыпался.

Высокие деревья казалось, жались друг к другу, тесно переплетая ветки. Выпиравшие из земли корни, как капканы норовили схватить за ноги. Голые ветки заросших кустов, торчавшие со всех сторон, царапали все, до чего могли дотянуться. В свете фонарика мрак, которым был окутан лес, становился еще гуще и плотнее, уводя едва заметную тропинку глубже в дебри.

Чем дальше шла

Мира, тем громче становились голоса ночных хищников, вышедших на охоту. Несколько раз над ней пролетали птицы, касаясь перьями ее макушки. То слева, то справа от нее слышались мягкие шаги, и там, где светились пары глаз, раздавалось глухое рычание.

Мира пыталась понять, зачем Люсе понадобилось идти в лес, ведь его она боялась больше всего на свете. Именно в лесу были найдены вещи ее пропавшей матери и, как считали полицейские, именно в нем она и была растерзана хищниками, но так как тело ее так и не было найдено, она все еще числилась в списке пропавших без вести.

Нет, Люся бы туда не пошла сама. Туда ее могли затянуть силой. Что если это была Инга и тот незнакомец? Что если они серийные маньяки? Что если Люся, зайдя к Инге в дом, увидела то, что не должна была видеть? Что если незнакомец был сбежавшим из психушки социопатом, одержимым рыжими девушками?

Мысли одна хуже другой мелькали у Миры в голове. Зря она не послушала подругу и не вызвала сразу полицию, тогда всего этого не было бы.

Низ платья стал влажным и грязным, холод пробирал до костей. Отчаяние накатывало все сильнее, но Мира звать не переставала.

Когда ее голос окончательно сорвался, а юбка зацепилась за сук поваленного бревна, Мира услышала голоса. На небольшой поляне со следами от костров стоял тот самый незнакомец и Люся.

Сначала Мире показалось, что они обнимаются, но подойдя ближе, она поняла, что это было не так. Возвышаясь над ней, он тряс ее, чуть ли не отрывая от земли.

– Где они? Где они? – со злостью кричал он снова и снова.

Засунув свой и Люсин телефоны в сапоги, Мира подобрала с земли толстую палку и подбежала к ним.

– Отвали от нее!

Незнакомец от неожиданности выпустил Люсю и обернулся. На секунду он растерялся, но заметив палку, злобно сверкнул глазами.

– Старая добрая подмога, – прошипел он. – Как это мило… – Он осекся, и что-то блеснуло в его глазах, от чего у Миры зашевелились волосы на затылке. – Так это ты? Ты… Верни назад!

Он оттолкнул от себя Люсю, и она упала. Схватив палку, он легко вырвал ее из рук Миры.

– Верни назад! – прошипел он, угрожающе сверкая глазами.

– Кого? – Мира постаралась придать голосу ровное звучание, и, не сводя взгляда с незнакомца, сделала крошечный шажок в сторону Люси, потеряно смотрящей вокруг.

– Не "кого", а "что"!

– Нет у меня ничего! – Она сделала еще один шажок.

– А это тогда что? – вскричал он, схватив Миру за локти.

– Отвали!

Мира попыталась освободиться, но он держал очень крепко: то натягивая ее на себя, то немного позволяя ей потянуть на себя, как будто они перетягивали канат. Глаза его цвета моря перед штормом светились безумием, и она подумала, что просто так он не отстанет. И тогда что-то начало происходить.

Полуразрушенная арка, которую Мира не заметила, начала подрагивать и искрить. Под ее потрепанными природой и временем камнями пошла рябь, как будто внутри нее было что-то жидкое и живое, потревоженное их криками.

Руки Миры стали горячими. Раздался оглушительный треск, и арка ожила светом.

– Дура, что ты наделала? – закричал он.

Ноги Миры оторвались от земли. Ее всасывало в арку, и только незнакомец, сам едва стоявший на ногах, не давал ей туда попасть.

– Мира! Мира! Держись!

Люся пришла в себя и поспешила подруге на помощь, но, едва она протянула к ней руки, свет погас, и на темной поляне не осталось ничего, кроме полуразрушенной арки и красных туфель Люси.

Глава 3. Осень

Мелкие холодные капли падали ей на лицо. Кажется, ей снился дурной сон, и открывать глаза ей не хотелось.

Мира просунула руку под спину, где ей что-то очень больно давило. Это было что-то твердое, как камень, и Мира очень удивилась, откуда он мог взяться в ее постели. И тут ее осенило: никакой постели не было. Ее последним воспоминанием была поляна в лесу, незнакомец из дома напротив и…

– Люся! – Мира резко села, наконец, открыв глаза. – Люся!

– Чего ты кричишь? – Незнакомец, лежавший немного в стороне, перевернулся на бок и, привстав на локте, лениво огляделся. – Вот же дерьмо! – выругался он, не обращая внимания на Миру. – По крайней мере, не Зима.

– Люся! – не унималась Мира. Она поднялась на ноги и, волоча за собой шарф цвета баклажана, бродила вокруг в поисках подруги. – Лю… – Незнакомец, быстрее молнии поднявшийся с земли, закрыл ей рот грязной рукой.

– Не кричи! – прошипел он ей на ухо. – Те, кто шумят, здесь долго не живут!

Мира оттолкнула его руку и отошла на несколько шагов. Сейчас она могла лучше его рассмотреть, чем тогда в доме.

Одет он был более чем странно: кроме длинного серого пальто на нем были такого же цвета штаны с высокой посадкой и лацбантом³, к которым были пристегнуты черные подтяжки, а сами штаны были заправлены в высокие черные сапоги, напоминающие те, что носили жокеи; белая рубашка, на которой проступило несколько капель крови, была из грубой льняной ткани тоже какого-то старомодного фасона; из одного кармана шинели торчали перчатки из такой же грубой кожи, как и сапоги, а из второго – лыжные очки.