Осенний мадригал
Шрифт:
— У меня — плюс, — ответил Самедов. — Я не считаю нужным скрывать свое тщеславие. И свои амбиции тоже. Как и вы, Дронго.
— Возможно. Только я много раз отказывался от государственных должностей. Я даже забыл свое имя после развала Советского Союза. Оно стало ненужным. К чему вспоминать, какими героями мы были в стране, которой не стало. Значит, мы были плохими героями. С тех пор у меня осталась только кличка.
— Вы максималист, — усмехнулся Самедов, — могли бы давно вернуться в Баку, жить как все, занимать хорошую должность. Почему вы мотаетесь по всему миру? Здесь
— Я бы не смог работать, — вздохнул Дронго. — Вся беда в моем дурацком характере. Я слишком свободный человек и не смог бы вынести самодурства чиновников, не говоря уже о бессовестных политиках, которые пытались бы мне навязывать свое мнение.
— У вас старомодные взгляды, обычно так говорят консерваторы, которые не меняются с течением времени. А человек должен меняться, должен уметь приспосабливаться к окружающей обстановке, иначе ему трудно выжить. Мир устроен так, что выживает приспособившийся.
— Поэтому я и пытаюсь создать собственный — параллельный мир, — стоял на своем Дронго. — Я не хочу существовать в вашем. А что касается изменений… Знаете, господин Самедов, так можно легко оправдать любую подлость, любое предательство. Когда люди начинают рассуждать подобным образом, я сразу понимаю, что они пытаются убедить прежде всего самих себя в обоснованности изменения своих взглядов. Отказ от своего мнения всегда дурно пахнет, так, кажется, говорил дружище Мюллер у Юлиана Семенова. Я не люблю людей, которые меняют свои принципы в зависимости от обстоятельств. Понимаю, что таких большинство. Но мне больше нравятся другие.
Самедов пожал плечами, но в этот момент появился запыхавшийся Бахрам.
— Вас уже ждут, можете пройти к Анверу-муэллиму.
Глава 14
На соседней даче свет горел во всех комнатах. В просторной гостиной, где Дронго уже был раньше, их ждал хозяин дома. Он успел переодеться и встречал их в мягких светлых брюках и темной рубашке. На столе были разложены сладости. Как только они сели, кухарка внесла чай. Когда она удалилась, Анвер начал степенную, неторопливую беседу:
— Мне сказали, что вы помогли найти телефонных хулиганов. Это очень хорошо. Девочка немного успокоится. И Эсмира успокоится, они так переживали…
— Я пришел к вам поговорить о вчерашнем убийстве, — сообщил Дронго.
Старший брат нахмурился и посмотрел на младшего.
— Мне непонятно, почему со мной все время говорят об убийстве, как будто я имею к этому отношение, — нервно заметил он.
— Тебя видели сотрудники ГАИ, когда ты был в моей машине, — сообщил Рагим. — И они рассказали об этом, и охранники скажут, что не видели, как ты приезжал на дачу. Мы с тобой неправильно рассчитали, Анвер! Нужно было с самого начала сообщить, что мы приехали вместе.
— О чем ты говоришь? — повысил голос старший брат. — Мы же с тобой обо всем договорились! Теперь все будут думать, что я вернулся с тобой из-за своей жены. Что я боялся оставлять ее одну с семьей своего двоюродного брата. Ты понимаешь,
— Я все понимаю, — кивнул Рагим, — и ты не нервничай. Никто тебя не будет ни в чем обвинять. Наш гость поговорил с водовозом, который привозил для тебя воду. Тот рассказал, что с пяти до шести вечера ты был рядом с ним. И даже мальчиков позвал.
— При чем тут водовоз, — стукнул кулаком по столу Анвер, — ты совсем спятил! Мы говорили о том, что никто не должен знать о моем тайном приезде. Зачем давать людям пищу для ненужных сплетен?
— Ты думаешь, будет лучше, если тебя обвинят в убийстве? Или ты ничего не понял? Речь идет не о сплетнях, а об обвинении в убийстве! Тебя посадят в тюрьму, а меня выгонят с работы! Ты этого хочешь?
— Какая тюрьма? — У Анвера в страхе округлились глаза. — Ты сошел с ума?
— В прокуратуре возьмут показания инспекторов ГАИ и наших охранников, и тогда ты не сможешь ничего доказать. А если кто-нибудь захочет меня подставить, то уберут водовоза, этого несчастного Гусейнбалу, чтобы сделать твое алиби сомнительным. Скажут, что ты сам приказал его убить.
— О чем ты говоришь?
— Знаешь, сколько стоит мое место? — продолжал бушевать младший брат. — За такие деньги уберут сто водовозов, чтобы тебя замарать, а заодно и меня. Никогда в жизни председателем не сделают человека, у которого старший брат убил своего родственника. И еще слухи пойдут грязные, почему убил. Не хочешь ничего понимать, только о своих деньгах думаешь! Теперь тебе нужно подумать о своей жизни. У нас генеральный прокурор только ищет повод, чтобы меня не пустить на должность. Он сегодня ночью уберет водовоза, а завтра утром за тобой приедут, чтобы тебя арестовать. Будешь тогда вспоминать, какой ты принципиальный!..
— Я ничего не знал, — испуганно сказал Анвер. — Подожди, Рагим, не кричи! Я ведь ничего не знал. И все делал так, чтобы тебя не подвести.
— Уже подвел, — выдохнул Рагим, махнув рукой, — поэтому не нужно спорить. Этот человек просто нас спас. Если бы он сегодня не нашел Гусейнбалу и не узнал у него первым про чистку вашего бассейна, можешь считать, что я остался бы на улице, а ты был бы в другом месте. Догадываешься, как легко тебя будет обвинить, если меня выгонят с работы?
— Я все понял, — кивнул Анвер, — не нужно нервничать. Я буду говорить правду: мы с тобой приехали на дачу, и я пошел к себе. А в пять часов приехал Гусейнбала, и мы с ним чистили бассейн. Я действительно мальчиков позвал, чтобы смотрели и помогали.
— Вот это другое дело, — уже гораздо спокойнее сказал Рагим. — А теперь давай подумаем, как нам быть. Наши охранники уверяют, что к нам никто не приезжал.
— Я знаю лучше их, кто здесь был, а кого не было. Я сидел на даче с двух часов дня — никого здесь не было! Никто не приезжал, иначе я бы услышал. Ни на соседние дачи, ни к нам. Никто, кроме водовоза.
— Водовоз, — задумчиво произнес Рагим, взглянув на Дронго. — Может, он был не один?
— Он был один, — возразил Анвер, — я его сам встречал. И все время стоял рядом. Он никуда не отлучался. Хороший парень, очень неплохо работал. Я дал ему десять долларов.