Осенний мадригал
Шрифт:
— Ты сейчас уедешь? — спросила она.
— Да, я чувствую себя очень плохо в вашем доме. Возможно, семейные традиции и хорошая вещь, но не до такой же степени. Мне лучше отсюда уехать. Ты сама расскажешь им обо всем.
— Мы когда-нибудь еще увидимся? — Она поднялась, намереваясь подойти ближе.
— Обязательно, — улыбнулся Дронго, отступая. — Хотя я не представляю, как буду себя вести…
Эпилог
Они встретились еще один раз. Он выбрал время и сказал ей, куда прийти. Она взяла такси и приехала к условному месту за двадцать
Он приехал ровно в назначенное время. Тоже взял такси, чтобы не компрометировать женщину, и подъехал к условному месту минута в минуту. Он открыл дверцу и, не выходя из машины, помахал ей рукой. Она поняла его жест и быстро подошла к машине, чуть нервно оглядываясь по сторонам. Потом они куда-то поехали. Она даже не спросила, куда они едут, а он предусмотрительно ничего не говорил, чтобы не выдавать себя при водителе. Их встреча была обставлена по всем законам конспирации.
А потом они поднялись на четвертый этаж и вошли в однокомнатную квартиру. В этой квартире, когда-то еще молодым человеком, он принимал друзей и знакомых. В центре комнаты стояла большая двуспальная кровать. Стенка была заполнена книгами. В углу стояли стол, стулья, на небольшой подставке находился телевизор. Квартира была уютной, вполне достаточной для одного человека. К тому же место, где она находилась, было зеленым и тихим.
На улице было прохладно, оба были в плащах. Повесив плащи, они вошли в комнату. Он протянул руку и привлек к себе женщину, осторожно целуя ее в лоб. Затем отступил на один шаг, словно любуясь.
— Садись, — предложил он.
— Я не думала, что поцелуй будет такой дружеский, — сказала она.
Он подождал, пока она сядет. И печально произнес:
— Ничего не будет вообще… Я хотел с тобой встретиться, чтобы честно сказать тебе об этом, глядя в глаза.
— У тебя своеобразные шутки, — она попыталась не поверить.
— Это не шутки.
Но она и так почувствовала, что он говорит серьезно.
— Не понимаю тебя, — честно призналась она, — не могу тебя понять! Почему ты себя так глупо ведешь? Ведь ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Или тебе нравится, когда женщины вешаются тебе на шею?
— Очень нравится. Но не в нашем случае.
— Почему?
— Мы перешли грань, за которой бывает только обычное знакомство. За несколько дней я довольно близко познакомился с твоим мужем. И с его братом. Я не могу и не хочу быть таким же подлецом, как их двоюродный брат.
— Ты не подлец, ты не пристаешь к женщинам! Ты совсем другой. Скорее мы вешаемся тебе на шею!..
— Не нужно ничего говорить. Если я скажу, что ты мне нравишься, значит, я ничего не скажу. Ты мне очень нравишься. Иногда я думаю, что мы должны были встретиться с тобой пятнадцать или семнадцать лет назад. Сколько мне тогда было? Я не смогу подсчитать. На самом деле я прожил уже тысячу лет. И целых тысячу лет я был один. Ты можешь это понять? Я, как Вечный Жид, обречен на многие века одиночества.
— Не стоит говорить мне о подобных вещах. Одиночество читается в твоих глазах. Не нужно мне больше ничего говорить. Иначе мне будет казаться, что я пытаюсь тебя соблазнить.
— Нет,
— У тебя получается?
— Нет, — честно признался он.
Она поднялась и подошла к нему. Он тоже поднялся. Ее губы призывно приоткрылись.
«Будь я проклят», — подумал он, сжимая зубы. Дурацкие моральные нормы, установленные им самим, не давали ему возможности быть счастливым.
Она дотронулась губами до его губ.
— Ты хочешь, чтобы я разделась сама? — Он чувствовал ее дыхание.
— Не мучай меня, — попросил он, — потом я стану себя презирать. Мы не должны больше встречаться. Никогда.
Он резко отпрянул в сторону. Она пошатнулась и села на стул.
— Ты умеешь быть сильным, — сказала она, глядя ему в глаза. — У тебя получается, а у меня — нет.
— Если бы не наша история, — честно признался он, — если бы мы снова встретились на свадьбе и ты снова спросила меня, нравится ли мне число «тридцать пять», я бы ответил тебе не раздумывая. Но между нами лежит произошедшая трагедия, смерть Парвиза. И твой муж, с которым я познакомился. Переступить через это все я не могу.
— Почему?
— Сам не понимаю. Есть нечто, что удерживает меня от подобных поступков. Несколько лет назад я отправился в командировку на два месяца и там познакомился с интересной украинской парой. Муж был прекрасным молодым человеком, добрым, талантливым, умным. У него была красивая жена, очень молодая даже для меня. И я не смог переступить через некие нравственные нормы. Не мог за ней ухаживать. Она, по-моему, даже смеялась надо мной, удивляясь, чем мне мешает ее муж. Но я даже не пытался переступить через себя! Так и сейчас — нас связывает слишком многое, чтобы я мог позволить себе увлечься тобой. Если это произойдет, я должен буду уехать отсюда и никогда здесь больше не появляться. Дело даже не в твоем муже — дело во мне самом.
— Тебе не кажется, что это пошло? — поморщилась она. — Неужели ты никогда в жизни не встречался с замужними женщинами? Позволь тебе не поверить.
— Раньше встречался, — признался он, — но с годами мы становимся умнее. Ради минутного удовольствия я не хочу ломать семью. И себя тоже ломать не хочу.
— Как глупо, — прошептала она, — значит, все кончено?
Она встала, словно все еще надеясь, что он передумает.
— Осенний мадригал. На этом исполнение заканчивается.
— Может, ты и прав, — сказала она, с трудом сдерживая слезы. — Только скажи мне честно — ты меня тоже подозревал? Думал, что я могла убить Парвиза? Ты, наверно, считал, что я вешаюсь всем мужчинам на шею? Ты думал так или нет? Только ответь мне честно!
— Нет, — сказал он, соврав ей в первый и последний раз. — Я никогда так не думал!
— Спасибо. — Она повернулась и пошла к двери. Затем вернулась обратно. — Не знаю даже, что тебе пожелать, — сказала она с каким-то ожесточением. — Ты разбудил во мне женщину. Я все равно попытаюсь узнать, что это такое — быть женщиной. Если даже не с тобой, то с другим… Не понимаю, почему ты становишься в такую позу?
— Не надо, не пытайся, — посоветовал он. — Жизнь дается нам только один раз. И каждый человек имеет право на счастье. Может, свое счастье ты уже нашла? И не нужно искать другого?