Ошибка генерала Жукова
Шрифт:
Боевой состав войск обороны Москвы* (данные на 1 декабря 1941 года)
| Наименование объединения | Стрелковые, лыжные и пулеметные части | Артиллерийские части |
| Московская зона обороны | 332 сд, 2, 3, 4-я и 5-я Московские сд народного ополчения (НО), 23, 24 лыжб, 303, 309 опулб | 104, 168, 472, 488 гап, 524 пап РВГК, 261, 262, 266, 267, 268, 273, 276, 278 оад, Московский оад (б/н) |
| Всего в районах обороны Москвы | сд — 1, сд НО — 4, лыжб — 2 | ап — 5, оад — 9 |
* Также в составе Московской зоны обороны находился 1-й
28 декабря 1941 года отряд переименован в 166-ю бригаду морской пехоты, а тяжелая техника из соединения была изъята. 2 января 166-я бригада морской пехоты была переименована в 154-ю отдельную морскую стрелковую бригаду, а 19 января соединение направлено в состав 3-й ударной армии Северо-Западного фронта.
Эта сторона деятельности Генерального штаба до сего времени изучена мало, хотя она имела огромное значение, ибо предстояло правильно выбрать районы сосредоточения стратегических резервов, организовать перевозку войск, одновременно прикрыть их от ударов с воздуха. В намеченных районах представители Генштаба не только организовывали управление войсками, но и контролировали доукомплектование, довооружение и бесперебойное снабжение частей. Об объеме проделанной работы можно судить по такому факту: на перевозку 10, 26-й и 61-й резервных армий и соединений, предназначенных для усиления правого крыла Западного фронта, потребовалось изыскать в течение семидесяти дней свыше 60 тыс. железнодорожных вагонов!
Удачный выбор районов сосредоточения и своевременная перегруппировка туда войск позволили, во-первых, использовать стратегический резерв, как в целях обороны, так и наступления; во-вторых, наносить удары по наиболее опасным для Москвы группировкам противника, не прибегая к сложному маневру; в-третьих, быстро ввести резервы в сражение. Словом, Генштаб своей работой помог Ставке развернуть дополнительную группировку войск и тем самым завершить создание предварительных условий для перехода Красной Армии к активным наступательным действиям под Москвой. Теперь оставалось определить момент начала контрнаступления и методы его проведения. Однако инициировал подготовку к операции один конкретный человек — генерал армии Г. К. Жуков.
По воспоминаниям А. М. Василевского, и об этом уже упоминалось ранее, сама идея контрнаступления под Москвой возникла в Ставке Верховного главнокомандования еще в начале ноября, на совещаниях и в частных беседах высказывалась несколькими военачальниками и имела под собой объективные основания — ведь первая попытка противника прорваться к Москве была сорвана. Но, как уже говорилось, от контрудара тогда пришлось отказаться вследствие нового натиска нацистов, для отражения которого потребовались имевшиеся у советского командования резервы. Лишь в конце ноября, когда противник исчерпал свои наступательные возможности, его ударные группировки оказались растянутыми на широком фронте, и он не успел закрепиться на достигнутых рубежах, вновь можно было вернуться к идее планирования нашей наступательной операции. Тем более, что в течение 20-дневного второго наступления на Москву, по советским оценкам, германские войска потеряли более 155 тыс. убитыми и ранеными, около 800 танков, не менее 300 орудий и большое количество самолетов. Наличные резервы врага на советско-германском фронте были в основном израсходованы. Общее соотношение сил воюющих сторон к началу декабря оценивалось советским руководством следующим образом. В составе нашей действующей армии было около 4,2 млн человек, до 22,6 тыс. орудий и минометов, 583 установки реактивной артиллерии, 1954 танка и 2238 боевых самолетов. Вражеская армия (без военно-морских сил), включая союзников Германии, имела в то время около 4 млн человек, 26,8 тыс. орудий и минометов, 1940 танков и штурмовых орудий и 3280 самолетов. Таким образом, установился некий паритет сил.
29 ноября, опять же согласно мемуарам А. М. Василевского, командующий Западным фронтом, доложив обстановку Верховному главнокомандующему, попросил его отдать приказ о начале контрнаступления. Свое предложение генерал Жуков обосновывал так: «Противник истощен.
14
Жуков Г. К.Воспоминания и размышления. М., 1992, т. 2, с. 254.
30 ноября генерал армии Г. К. Жуков прислал в Генштаб план контр-наступления Западного фронта и попросил генерал-лейтенанта А. М. Василевского «срочно доложить его народному комиссару обороны тов. Сталину и дать директиву, чтобы можно было приступить к операции, иначе можно запоздать с подготовкой» [15] . К этому прилагалась объяснительная записка за подписями Г. К. Жукова, члена Военного совета фронта Н. A. Булганина, начальника штаба фронта В. Д. Соколовского и план-карта. Подобный документ, но уже по указанию Ставки и Генштаба, несколько позже был быстро составлен и штабом Юго-Западного фронта. После их рассмотрения Ставка пришла к выводу, что кроме Западного и Юго-Западного фронтов (в тот момент Юго-Западный фронт входил в состав Юго-Западного направления, а должности командующего в межфронтовом и фронтовом объединениях совмещал Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко) к планируемой операции необходимо еще и привлечь войска Калининского фронта (командующий генерал-полковник И. С. Конев, член Военного совета корпусной комиссар Д. С. Леонов, начальник штаба полковник А. А. Кацнельсон).
15
ЦАМО РФ, ф. 16-А, оп. 947, д. 36, лл. 70–72.
1 декабря план Военного совета Западного фронта был утвержден Ставкой. Накануне были рассмотрены соображения Военного совета Юго-Западного фронта. В 3 часа 30 минут утра в штаб Калининского фронта была направлена очередная директива Ставки № 005292, а менее чем через час исполняющий обязанности начальника Генштаба генерал-лейтенант А. М. Василевский уже обсуждал с комфронта генерал-полковником И. С. Коневым аспекты предстоящей наступательной операции. По воспоминаниям Василевского, командующий, ссылаясь на отсутствие у него танков и нехватку сил, предлагал вместо оказания помощи Западному фронту провести местную операцию по овладению городом Калинин (Тверь). С подобным заявлением нельзя было согласиться, так как оно преследовало только свои собственные локальные интересы, выгодные в первую очередь командованию фронта, и шло вразрез с общей целью.
В немалой степени подобное поведение комфронта было связано с содержанием последней директивы, весьма критично оценивавшей боевые успехи войск Калининского фронта. В ней указывалось, что частые атаки на различных направлениях, предпринятые войсками фронта 27–29 ноября, были неэффективны. Фронту, согласно директиве, приказывалось, сосредоточив ударную группировку, в течение двух-трех дней нанести удар южнее города Калинина на Тургиново, чтобы содействовать уничтожению клинской группировки врага войсками 1-й ударной армии генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова. Командующему фронтом И. С. Коневу рекомендовалось использовать для этой цели пять наиболее боеспособных дивизий, мотобригаду, основную часть артиллерии резерва Главного командования, все реактивно-артиллерийские системы и танки.
Автор приводит вышеописанную информацию для того, чтобы показать, как в считанные часы с немалой долей импровизации складывался план одной из наиболее значимых наступательных операций Великой Отечественной войны.
И Василевский, и Конев знали, что войска Калининского фронта не имели общего численного превосходства над противостоящей нашей группировке 9-й полевой армией вермахта. Но Калининский фронт занимал исключительно выгодное оперативное положение по отношению к подлежащей разгрому северной группировке противника и мог оказать войскам Западного фронта существенную помощь в решении этой задачи. Именно поэтому, услышав возражения Конева, обычно вежливый и тактичный, как и положено штабисту, генерал-лейтенант А. М. Василевский не стал маневрировать и перешел в разговоре на требовательно-официальный тон: