Ошибка императрицы
Шрифт:
Готовы были не только манифесты. Шведские войска сосредоточились в Финляндии и ожидали приказа двинуться к Петербургу – не сажать на престол Елизавету Петровну, а отнимать у нее земли, недавно обещанные шведам претенденткой на российскую корону за уже не нужную ей помощь.
Новоиспеченная императрица повелела окоротить надоедливых соседей одному из своих полководцев, шотландцу Петру Петровичу Ласси, успевшему послужить за хорошее жалованье многим европейским монархам, но дольше всего царю Петру I и не однажды отличившемуся в ратных и политических делах и награжденному за усердие
Шведами командовал граф Левенгаупт, родственник того самого Левенгаупта, графа Адама-Людвига, который участвовал во многих сражениях и совершенно неожиданно для самого себя был разбит в России под деревней Лесной, но успел бежать от петровских драгунов и счастливо соединился со своим королем Карлом XII. И уже вместе с ним он потерпел поражение в знаменитой битве под Полтавой, по этому случаю даже сложили пословицу: «Погиб, как швед под Полтавой».
Левенгаупт не погиб, а бежал вместе с королем, но король успел скрыться в Турции, а Левенгаупт замешкался, пытаясь переправиться через Днепр у Переволочни, и ему пришлось с остатками армии сдаться в плен, где спустя многие годы, несмотря на неоднократные попытки скуповатой шведской королевы выкупить своего храброго воина, он умер в тоске по суровым и неприютным скалам родной Швеции.
И вот сородич графа, такой же Левенгаупт, как и он, вел шведскую армию по безлюдным просторам Финляндии на Петербург, чтобы восстановить честь и славу шведского оружия и призвать к ответу императрицу Елизавету, наобещавшую доверчивым шведам с три короба, а когда дошло до дела, цыкнувшую на них, как на оставленную без обещанной кости дворовую собачонку.
Ласси в нескольких мелких стычках разбил шведов, а потом окружил их армию, заставил сложить оружие и сесть за стол переговоров. И шведам, мечтавшим вернуть отнятые у них царем Петром I земли, в результате пришлось уступить его дочери еще и часть Финляндии, до реки Кюммене.
Река эта вытекает из озера Руотсалайнен, или, как его называют финны, Руотсин-ирви и несет свои воды на юг, пробиваясь через скалы Сальпауссельке и образуя у Аньяла водопад, пятью рукавами впадает в Финский залив (в рукавах этих много лососей и сигов, а озера, через которые течет Кюммене, изобилуют лещами и ряпушкой – ряпушка не что иное, как тот же сиг, но небольшого размера, финны называют ее «луикку». Эта красивая серебристого цвета рыбка, похожая на селедку, необычайно вкусна в копченом виде).
После подписания мирного договора генерал-фельдмаршал Ласси отпустил генерал-фельдмаршала Левенгаупта с разоруженной армией в Стокгольм, где его судили, признали виновным в потере Финляндии и по решению суда немилосердно отрубили ему голову; и он на эшафоте позавидовал своему сородичу Левенгаупту, мирно окончившему свои дни в русском плену, хотя за поражения при Лесной и под Полтавой, после которых Швеция лишилась своих Балтийских приморских провинций, его тоже могли бы казнить, если бы судьба вняла его мольбе и он вернулся бы на родину.
А так как город Фридрихсгам находился чуть западнее реки Кюммене, то он отошел к России.
И вот теперь у этого небольшого городка, расположенного на берегу Финского
Кстати, императрица Елизавета Петровна отняла у шведов не только часть Финляндии, но и внучатого племянника короля Карла XII, Карла Петра Ульриха Гольштинского, наследника шведского престола, потому что он приходился внуком царю Петру I и племянником самой Елизавете Петровне как сын ее любимой сестры, рано умершей цесаревны Анны.
Вопреки отречению Анны Петровны от русского престола – за себя и за Карла Петра Ульриха – императрица сделала его своим наследником, так как других Гольштинцев мужского пола у нее не имелось, а это грозило возвратом на русский престол проклятых Брауншвейгов.
Чтобы шведы не пытались переманить к себе Карла Петра Ульриха, императрица Елизавета заставила их избрать королем дядю Карла Петра Ульриха – герцога Гольштейн-Эйтинского Адольфа-Фридриха. Он женился на сестре прусского короля Фридриха Великого; и вот сын этого самого Адольфа-Фридриха – Густав III, вместо того чтобы вечно благодарить Россию за доставленный его родителю, а следовательно, и ему самому шведский трон, начал осаду все того же Фридрихсгама, в котором совсем недавно лживо заверял русскую императрицу в братской любви и мирных намерениях.
Да, она сочла его тогда полным, ни к чему не способным ничтожеством, маскарадным персонажем… Она недооценила его… И корабли шведов уже вошли в Веккалакскую бухту и моряки начали перетаскивать на берег тяжелую артиллерию…
Хорошо бы, по слову Марьи Саввишны, этот негодяй Густав III споткнулся и сломал ногу, как он, упав с коня, сломал руку, тогда, перед их свиданием во Фридрихсгаме… А лучше бы не ногу и не руку, а шею…
5. Опять шведский король
…намерены напасть на Финляндию и идти прямо к Петербургу…
Императрица вспомнила подполковников, которым свернул шеи Соколович накануне переворота, подготовленного Паниным с согласия ее сына, и вздрогнула. Она вернулась из всецело овладевших ею размышлений и увидела перед собою статс-секретаря, услужливого толстяка Храповицкого, все еще читающего свой утренний доклад.
– Турки через Бухарию подослали к киргизцам послов, подбивают к набегам на наши пределы… – словно издалека донесся голос статс-секретаря.
– Каковы подлецы… – задумчиво проговорила Екатерина II, – не имея мужества сразиться в открытом бою, норовят поднять противу нас в тылу киргизцев ли, шведов ли… Или отсиживаются за крепостными стенами Очакова… Вот что, Александр Васильевич, на сегодня хватит. Позови Марью Саввишну и ступай домой…
Храповицкий осторожно вышел, а через некоторое время в дверь заглянула Марья Саввишна и пропустила в кабинет Соколовича.
Императрица пригласила гостя сесть к ее столику и, не зная, какой взять тон, начала разговор: