Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

Впрочем, могло быть и так. В пожар 1812 года горела нижняя часть церкви, наверняка наиболее богато декорированная. Восстановить ее первоначальный вид было и сложным, и дорогостоящим предприятием. К тому же большие перемены произошли и во вкусах. Реставраторы тех лет могли ограничиться поправкой по сохранившимся образцам только того, что располагалось в верхней, менее доступной огню части.

Сегодня детские головки на наружных фасадах Климента можно смотреть только издали. У них нет былых отбитых кудряшек и носов, на месте каждое перышко крохотных крыльев. Но в идеальных копийных отливках безвозвратно исчезло главное, чем так близок и трогателен XVIII век, – чувство живой руки

скульптора, не сумевшего соблюсти симметрию, там ошибшегося в высоте одного из глаз, здесь скривившего в неожиданной усмешке линию пухлых губ, а рядом и вовсе забывшего о кудрявой волне над крутым детским лбом. Это как штукатурка псковских храмов, когда-то делавшаяся рукой мастера и хранившая в своих неровностях ловкое и напряженное прикосновение его пальцев, сегодня повсюду замененная идеальной выровненностью безликого современного инструмента.

И все-таки не первый взгляд был самым важным. „Поднимитесь на хоры – оттуда удобней смотреть“. Хоры не узкая галерея на высоте второго этажа, а великолепный широчайший дворцовый зал, со всех сторон охвативший Климента. Здесь можно себе представить звучание Вивальди и Арайи, Доницетти и романсов Григория Теплова – только не литургическое пение православных церковных служб. Чудо? Да, настоящее чудо, с которым так до конца и не примирилось опасливое и богомольное Замоскворечье.

Просторные до полу окна „французского манеру“ в решетке частых стекол. Широкая лестница, по которой так удобно было идти в шелестящем шелками платье на китовом усе. Смеющиеся херувимы, превратившиеся в настоящих беспечных путти. И радостный праздник роз в плетении бесконечных гирлянд. Какая разница, чем служил сегодня низ церкви, что громоздилось на полу первого этажа – песчинки на подоле роскошного платья „большого выхода“, которые легко стряхнуть и забыть. Ни один стиль в архитектуре не знал такого праздничного звучания, такой улыбчивой легкости. И если снаружи брусничные стены могли придавить Климента, приблизить к лесу поднимавшихся со всех сторон замоскворецких церквей, то здесь почерк зодчего, пространство елизаветинского рокайля жили во всей своей пышной неприкосновенности.

„Хотите пройти к иконостасу? Тут по храму и пройдете. Только не поскользнитесь – очень скользко“.

Вместо задуманного зодчими паркета или белого камня стараниями той же благотворительницы на полу появился скучнейший двухцветный кафель в клетку, предшественник нашей метлахской плитки. Поскользнуться и в самом деле было легко. В разбитые стекла барабана залетали одинокие снежинки и, не тая, сероватыми грудками ложились в углах хоров, ледяными, раскатанными дорожками застывали на проходе.

Конечно, к иконостасу надо было подойти – такая возможность увидеть вблизи и живопись икон, и характер дерева, и особенности позолоты! Но и это потом, а пока... Сказочный, зачарованный город уходил в высоту главного барабана, тускло поблескивая плотно покрытым пылью золотом. Колонны, карнизы, гирлянды цветов, кариатиды и обнаженные сидящие ангелочки, клубящиеся облака и головки херувимов – все сплеталось в сплошной и праздничной вязи.

Нет, разобраться в ней не стоило большого труда. Для тех, кто трудился над иконостасом Климента, рокайль уже начал отступать в прошлое, уступая приближавшемуся классицизму. Успокоенному. Строгому. Расчетливому. Два стиля читались в едином решении, убеждая, что по времени иконостас должен был относиться к тем годам, которые традиционно считались временем строительства всей церкви: шестидесятые – семидесятые годы XVIII века.

Снова взлет. Иначе решенный. По-другому понятый. И все-таки взлет, уверенный и торжественный. Отмеченная царскими вратами средняя часть отступала в глубину,

чтобы шире распахнуть навстречу входящим в храм свои боковые крылья, свободные от строгого отсчета архитектурных деталей, в живом разнообразии скульптурных групп. Около царских врат строгие, с гладкими стволами колонны сохраняли только отблеск рокайля в гирляндочках свисавших с капителей роз. Выше колонны приобретали каннелюры – ровные вертикальные желобки, чтобы стать пьедесталами для венчающих последний ярус кариатид. А над всем иконостасом, на высоте окон барабана, парило огромное резное сияние на фоне густо клубящихся облаков и головок херувимов.

Иконостас не имел отношения к строителю церкви. Не сохранил он и своего первоначального вида: слишком явным представлялось противоречие между отдельными фрагментами резьбы. Насколько все скульптуры с их сочной резьбой говорили о более раннем времени, настолько архитектурные детали свидетельствовали о приближении, а может, и наступлении XIX века. Пожар 1812 года явно не мог не коснуться иконостаса, и поновлявшие его мастера из самых доступных по ценам ремесленников – не случайно Климент восстанавливался на доброхотные даяния ото всех вплоть до жителей Костромы, меньше всего думали о возрождении композиции, задуманной ее первым автором.

У Климента была и впрямь особая судьба: никаких материалов по истории церкви – никаких материалов по истории иконостаса. А ведь обычно построение иконостаса находило свое отражение в обширных и многословных документах, где оговаривалась малейшая подробность работы над ним.

„Собираетесь снова прийти? Зачем? Лучше бы все один раз посмотрели, чем пыль глотать да мерзнуть. Не музей ведь“. Не музей. К сожалению. Но с впечатлениями все равно за один раз справиться бы не удалось.

Петербург. Зимний дворец

Императрица Елизавета Петровна, М. Е. Шувалова, В. В. Растрелли

– Государыня-матушка, там тебя архитект Растреллий добивается, да я не велела пускать. Все равно ему абшид брать, чего у тебя время зря занимать будет.

– Абшид? Растреллий просил об абшиде? Почему не доложили?

– Просить не просил, а нешто может он тебе быть нужен. Потрудился для покойницы императрицы, теперича пускай отдохнет. У нас и без него свои верные архитекты найдутся. Ишь избаловался: все ему да все для него – что в Москве, что в Петербурге.

– Никак, Мавра Егоровна, ты уж за меня командовать решила. Не по-умному, да по-своему.

– Да нешто ты, государыня, кого из старой дворцовой прислуги оставила. Певчих и то пересмотрела, а уж о тех, что в комнатах, и толковать нечего. Чем Растреллий-то лучше.

– Все у тебя, Мавра, в голове перепуталося. Художник тебе прислуга, что ли? Архитекты не нам верные бывают, а в деле своем от Бога одаренные. Прислуги-то вон, придворных хоть пруд пруди, а архитекты все на счету да на виду.

– Так что ж батюшка твой, Петр Алексеевич, ничего в художествах не понимал, что ли? Вон сколько тех, что он еще за границу в обучение посылал, работает. Из них тебе и брать пристало.

– Ишь ты, уж толковать взялась, что императрице пристало! Не смеши, Мавра, ненароком разгневать можешь. Не так, как в Европе всей, строить императрице российской пристало, а лучше, богаче. Для того нужны архитекты, которые моду разумеют, в деле своем как положено обучены. Никуда я Растреллия не отпущу, хоть и в самом деле из России запросится. Денег не пожалею, а удержу. Ты что, домой его отослала?

– Да не успела еще. Никак, в сенях толчется.

– И чтоб боле никогда в сенях мне не толокся. В гостиную ко мне чтоб проводили. Коли ждать ему придется, пусть с остальными гостями ждет.

Поделиться:
Популярные книги

Воевода

Ланцов Михаил Алексеевич
5. Помещик
Фантастика:
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Воевода

Девятый

Каменистый Артем
1. Девятый
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
9.15
рейтинг книги
Девятый

Совершенный: пробуждение

Vector
1. Совершенный
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Совершенный: пробуждение

Кодекс Крови. Книга Х

Борзых М.
10. РОС: Кодекс Крови
Фантастика:
фэнтези
юмористическое фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Крови. Книга Х

Дайте поспать! Том IV

Матисов Павел
4. Вечный Сон
Фантастика:
городское фэнтези
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Дайте поспать! Том IV

Ротмистр Гордеев

Дашко Дмитрий Николаевич
1. Ротмистр Гордеев
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Ротмистр Гордеев

Как я строил магическую империю 2

Зубов Константин
2. Как я строил магическую империю
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Как я строил магическую империю 2

Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд

Лесневская Вероника
Роковые подмены
Любовные романы:
современные любовные романы
6.80
рейтинг книги
Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд

Специалист

Кораблев Родион
17. Другая сторона
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Специалист

Не грози Дубровскому! Том IX

Панарин Антон
9. РОС: Не грози Дубровскому!
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Не грози Дубровскому! Том IX

Неудержимый. Книга III

Боярский Андрей
3. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга III

Изгой. Пенталогия

Михайлов Дем Алексеевич
Изгой
Фантастика:
фэнтези
9.01
рейтинг книги
Изгой. Пенталогия

Жена по ошибке

Ардова Алиса
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.71
рейтинг книги
Жена по ошибке

Пистоль и шпага

Дроздов Анатолий Федорович
2. Штуцер и тесак
Фантастика:
альтернативная история
8.28
рейтинг книги
Пистоль и шпага