Ошибка Марии Стюарт
Шрифт:
– Я хотела этого, – пробормотала она. – Я хотела узнать, каково быть мужчиной, носить доспехи и ночевать в чистом поле. Говорят, нужно быть осторожнее в своих желаниях, потому что они могут исполниться.
– Тебе нравится быть мужчиной? – спросил Дарнли, вытянувшийся на походной кровати.
– В некотором смысле.
– Война – славное дело! – воскликнул он. – Мне очень понравилось.
– Мы еще ни с кем не сражались, – сказала Мария. – Мы только скакали и преследовали мятежников.
– Тогда стоит назвать это «гонкой преследования».
– Да. Босуэлл правит пограничными землями, но я не приказывала ему устроить засаду на мятежников.
– Почему же?
– Я испытываю его. Он вернулся в Шотландию без разрешения и формально все еще находится под арестом. Он стал добиваться аудиенции. Теперь мне интересно, станет ли он активно помогать нам или переметнется на другую сторону. Возможно, он ожесточился из-за моего несправедливого отношения к нему. Опять-таки это произошло по наущению Джеймса!
У Марии к горлу подступил комок: к своему ужасу она вдруг осознала, что многие ее поступки и решения были подсказаны, одобрены и приведены в действие при негласном содействии лорда Джеймса. Это отдалило от нее многих людей, и она, по сути, осталась в одиночестве… в его власти.
– Не переживай об этом, – сказал Дарнли. – Иди ко мне!
Озадаченная его тоном, она оставила эти слова без внимания.
– Посмотри на реку, – сказала она. – Каррон… но для бедных людей, утонувших сегодня, он стал настоящим Хароном.
– Я сказал, иди сюда! – Дарнли похлопал по своей кровати. – И закрой клапан!
Мария подошла к нему и заметила на его лице странное выражение. Когда она наклонилась, Дарнли схватил ее и притянул к себе. Его пальцы впились ей в шею.
– Значит, ты хочешь знать, каково быть мужчиной? – грубо спросил он. – Хорошо, будь мужчиной. Возьми меня! Возьми меня против моей воли!
Мария ощутила непривычный укол страха. Дарнли внезапно стал другим. Его взгляд был холодным и напряженным.
– Нет, что за глупости! – она попыталась высвободиться, но он крепко держал ее. Его хватка оказалась на удивление сильной.
– Пожалуйста, отпусти меня, – попросила она.
– Нет! – он притянул ее лицо к своему. – Если ты не хочешь играть в мою игру, я накажу тебя!
С поразительной скоростью он опрокинул ее на спину и начал стягивать с нее одежду.
– Генри, нет! – Что с ним случилось? Он прижался губами к ее губам, отчего ее зубы заскрежетали, и она почуяла странный, но смутно знакомый запах. Что это такое? Она уже пробовала это раньше.
Он срывал с Марии нижнее белье, обнажая ее тело.
– Не двигайся! – прошипел он ей в ухо. – Не шевелись, я приказываю тебе!
Вместо того чтобы подчиниться, она попыталась оттолкнуть его. Он зажал ей рот ладонью и выдохнул:
– Ты обязана подчиняться своему мужу! Ты знаешь, что должна быть покорна моей воле!
– М-м… м-м… – Мария попыталась что-то сказать. Что с ним происходит? Потом она внезапно узнала запах. Это виски! Он был пьян! Она едва не рассмеялась от облегчения. Только и всего?
– Тихо! – велел он. Одна его рука вцепилась ей в плечо, а другая по-прежнему дергала ее за одежду. Словно безумец, он держал ее в плену, пока не удовлетворил свое желание.
Она слышала звук солдатских рожков снаружи, объявлявший о том, что настало время ужина. Звук казался очень далеким.
Джон Нокс, оставшийся в Эдинбурге, завершил описание неудачной попытки мятежа в Эдинбурге: «Несмотря на общую усталость, королева проявила немалое мужество и постоянно находилась впереди».
Да, ему пришлось признать это: королева обладала несравненным мужеством. Мятеж окончился ничем. Лорду Джеймсу и его соратникам пришлось бежать в Англию и искать там убежища.
«Я предупреждал его, – подумал Нокс. – Я предупреждал, что у него не хватит сил. Те, кто занимал выжидательную позицию, перешли не на ту сторону».
Мария была рада вернуться в Холируд, который стал для нее настоящим домом. Уже во дворце ее поразила мысль, что совсем недавно мятежники подступили к его стенам, собираясь завладеть им. Еще никогда это место не было так дорого ее сердцу.
Поздно вечером она опустилась на колени перед распятием из слоновой кости, подаренным ей в аббатстве Сен-Пьер, и тихо обратилась к Господу.
– Господи, – прошептала она. – Благодарю Тебя за возвращение моего королевства.
Но в ее душе поселилась глубокая печаль. Она не могла забыть своих возвышенных надежд и трепета ожидания, когда впервые перед этим самым крестом ей был дан знак свыше вернуться на родину.
– В меру моих сил я старалась быть мудрой правительницей. Я искала Твоего совета. Однако некоторые дворяне остались недовольны. И наградой за мои усилия стало их предательство.
Это была правда, и она сильно ранила, несмотря на то что попытка мятежников оказалась неудачной.
– Пожалуйста, помоги мне! – Мария повысила голос. Перед ее мысленным взором вдруг всплыли еще несколько неприятных эпизодов с Дарнли, когда насилие сопровождалось елейными любезностями, и это по-настоящему ее пугало. Иногда Марии казалось, что рядом с ней находится совершенно незнакомый человек.
Он не выказал ни малейшего желания помочь ей разобраться с последствиями мятежа, осуществить правосудие и раздать награды. Он вообще не проявлял интереса к государственным делам, хотя продолжал настаивать на полномочиях соправителя. Порой, когда он бывал груб, то говорил: «Неудивительно, что я не подписываю документы и не прихожу на заседания Тайного совета – ведь ты удерживаешь титул, который по праву принадлежит мне. Сделай это, и тогда я буду настоящим королем!» Ее ответ всегда был неизменным: «Сначала покажи себя достойным правителем».