Ошибка Марии Стюарт
Шрифт:
– Вот они, – Бальфур уже держал в руке толстое железное кольцо с длинными ключами. Связка ключей оказалась увесистой, как камень. – Желаю приятного вечера. И постарайтесь не утомляться, вас ждет тяжелая работа, – он снова издал характерный смешок.
После его ухода Босуэлл опустился на скамью. Он почти не мог думать, только чувствовать. Пришлось ждать, пока кровь не успокоится.
Дарнли подписал себе смертный приговор. И он, Босуэлл, должен был нанести удар до того, как Дарнли поймет, что происходит.
«Я привезу недостающий
Тогда Мария будет свободна, и мы сможем пожениться».
Но это прозвучало не как радостное известие, а как приговор, обрекавший его на неведомую участь.
Босуэлл потянулся к своему военному трактату и поднес его к груди, как талисман.
«Я солдат, а не государственный деятель. Мне нужно лишь ее тело, а не ее корона. А кроме того… Все, кто ее любил, умерли молодыми или не по своей воле. Франциск. Шателер. Джон Гордон. Риччио. А теперь Дарнли».
Босуэлл покачал головой. Все это женские страхи и домыслы. У него есть цель, и если он не достигнет ее, то Мария умрет.
Против своей воли Босуэлл подивился изобретательности Дарнли, который предоставил бездушной силе делать свое дело, как будто человек не приложил к этому руку.
– Но для победы недостаточно одного хитроумия, – тихо сказал он. – Нужна еще храбрость, удача и точный расчет.
«Пусть тебе повезет, Босуэлл! – взмолился он. – Пусть удача будет на твоей стороне хотя бы раз в жизни, и тогда она больше тебе не понадобится».
Мария пребывала в замешательстве. Последние два дня Босуэлл не появлялся в приемном покое Дарнли и не посылал ей личных сообщений. Как ни странно, его слуга Парис тоже отсутствовал, и, хотя Мария пыталась поднять себе настроение мыслями о торжествах после свадьбы Бастиана и Маргарет, ощущение зла, сгустившегося вокруг, никуда не исчезло, когда жених и невеста выбрали черный цвет для своих свадебных нарядов.
Оставалось лишь два дня до того, как Дарнли уедет из Кирк-о-Филда. Он категорически отказался переехать в Холируд до свадьбы и заявил, что не собирается присутствовать на церемонии.
«Он делает это, чтобы досадить мне, – подумала она. – Но он не представляет, как прекрасен для меня каждый день свободы от него».
В понедельник он вернется в Холируд и, несомненно, надеется той же ночью оказаться в ее постели. Она содрогалась от отвращения при мысли об этом.
«А Босуэлл – как мне увидеться с ним? Смогу ли я вообще когда-либо встретиться с ним так, как хочу: провести с ним вечер, спокойно поужинать, заняться любовью в постели, поспать и снова заняться любовью посреди ночи? Это должно случиться. Этого не может не случиться.
Почему мой отец открыто развлекался со своими любовницами, а я должна скрываться, словно чумазая служанка?»
Она вспыхнула от негодования и на мгновение возненавидела своего отца.
«А мой дед? – с горечью продолжала размышлять она. – Он спал с бабушкой Босуэлла и не делал из этого тайны. А мы, их внуки, не можем себе этого позволить, потому что я королева, а не король. Мне недоступно то, что было дозволено Якову IV.
Он не мог испытывать более сильного желания!»
Ее страсть к Босуэллу и любовь к нему не подходили ни под какое описание…
– Пожалуйста, сядьте, Ваше Величество. Вы едва держитесь на ногах.
Смутившись, Мария обернулась и увидела лорда Джеймса, стоявшего за ее спиной.
Лорд Джеймс, живое воплощение королевских привилегий ее отца, проворно пододвинул стул. Она села, избегая его взгляда и остро чувствуя прилив крови к своим щекам.
– Извините за вторжение, но я хотел получить разрешение ненадолго отлучиться из Эдинбурга, – он говорил так почтительно, как будто никогда ничего не делал без ее позволения. – Я нужен моей жене в Сент-Эндрюсе.
Слишком занятая своими беспокойными мыслями, она ответила:
– Лучше останьтесь еще на один день, чтобы не пропустить свадебные торжества. Потом можете ехать.
– Но мне нельзя медлить! – встревоженно воскликнул он. – У моей жены случился выкидыш, и врачи опасаются последствий горячки. Я должен ехать немедленно!
– Хорошо. Когда вы вернетесь?
– Как только смогу.
Босуэлл похлопал последний мешок пороха, уложенный под самым потолком подвала. Дело было сделано. Что за адская работа! Он провонял потом и убедился в том, что его раны еще не полностью зажили. Живот болел особенно сильно после каждого сокращения мышц.
Но дело было сделано.
И как раз вовремя. Лорд Джеймс срочно отбыл из Эдинбурга по личным обстоятельствам. Если кто-то хотел получить явный признак грядущего политического убийства, то требовалось лишь обратить внимание на его отсутствие. Его никогда не было рядом со сценой преступления.
«Бросить камень так, чтобы никто не увидел твою руку» – вот его девиз.
Лорд Джеймс и все остальные действительно хотели устранить Дарнли. Но в конце концов, лишь Босуэлл сможет выполнить эту задачу.
«Так и должно быть, – подумал он. – Я любовник королевы, и она в своем чреве носит моего ребенка. У меня личная ответственность, а у них всего лишь политическая».
Теперь начинался самый трудный этап – ожидание. Ждать, пока пройдет долгое воскресенье, ждать свадебную церемонию, банкет, прощания Марии с Дарнли и ее отъезд в Холируд.
Арчибальд Дуглас со своими людьми должен был окружить дом, чтобы Дарнли не смог сбежать. Француз Парис зажжет порох, хотя Босуэлл предпочел бы, чтобы эта честь выпала ему самому. Но дело важнее личных чувств.