Ошибка опального генерала

Пульс Юлия Александровна

– Как ты? – заключила я его лицо в ладони. Глупый вопрос, на который не нужен ответ.

– Всё хорошо, милая, – он даже улыбнуться попробовал, когда ему подсунули завещание для подписи.

Вот и все! Мы муж и жена. А вместо безграничного счастья я испытала боль. В душе раненым зверем завывал холодный ветер. Он как безжалостный предвестник беды напевал свою песню скорби и старался рассеять последнюю надежду.

– Господин, позвольте, я отведу вас в покои, – Нимрайс сразу понял, что пировать с гостями Рейн не в силах и отдуваться мне придется самой.

Что ж, я уже знала, за каким столом буду восседать в этот праздничный день. Да и мистер Ортин с пониманием похлопал по свободному рядом с ним месту. Одним ухом я принимала поздравления

и подарки от гостей, а другим слушала его речи. Мы вместе приняли решение, что с операцией затягивать нельзя. Договорились, что она состоится уже завтра вечером, когда кабинет полностью подготовят его ассистенты.

Мне предстояло пережить еще одну ночь вместе с Рейном. Я никогда бы не подумала, что она пройдет тревожнее прежней! Но это случилось. Он выпил слишком много настойки, чтобы заглушить головную боль, которая преследовала его постоянно. Вместо романтики с любимым в стенах уютных покоев я получила истерику, загнанного в угол зверя. Бред усилился настолько, что в каждом шорохе генерал ловил отголоски войны. Несколько раз поджег портьеры, отбиваясь от невидимого врага. Я потушила.

Одни раз схватил меня за шею и припечатал к стене. Несколько секунд смотрел мне в лицо и не узнавал. Только после того, как я закричала, пришел в себя и упал на пол. Уснул. Я сидела на коленях в этом дурацком неудобном свадебном платье и гладила его по волосам. Плакала и молилась тем богам, в которых он не верил. Каким-то чудом уснула под утро рядом с ним на полу, а очнулась от настойчивого стука в дверь. Распахнула глаза и первым делом проверила, дышит ли Ладрейн. От сердца отлегло, когда увидела вздымающуюся грудь мужа.

– Госпожа Сиора, вас мистер Ортин ожидает. Говорит, оборудованная карета готова к отъезду в клинику.

Я сначала ничего не могла сообразить, а потом взглянула на часы и поняла, что мы с Рейни проспали до самого вечера. Совсем я в пространстве потерялась.

– Скажи слугам, чтобы собрали нам с собой обед! И помоги мне поднять Рейна!

Дверь тут же открылась и Нимрайс начал потихоньку будить хозяина, пока я прошмыгнула в уборную, чтобы быстро переодеться.

Когда вернулась в комнату, дворецкий уже выводил под руки полуживого Ладрейна. Я бегом спустилась по лестнице, выхватила из рук прислужницы собранный в бумажный сверток обед и выпорхнула наружу.

На подъездной дорожке нас ожидала длинная карета и Ортин в компании бравых парней, одетых по форме лекарей. Рейна мигом погрузили в экипаж и уложили на удобную кушетку. Я устроилась рядом на лавке и развернула обед. Хоть из-за волнения кусок в горло не лез, все равно заставила себя съесть все до последней крошки, потому что знала, силы мне нужны, как никогда.

А потом закрутилось! По прибытию в клинику, я уже находилась, словно во сне. Вот Ладрейна ввезли на каталке в белое помещение. Вот ратаны склонились над ним, крепко фиксируя его по рукам и ногам. Вот и за шею привязали, а потом за лоб, чтобы Рейн не шевелился во время операции. Напоили его чем-то дурно пахнущим до такого состояния, что глаза стали стеклянными. Я смотрела на это и ощущала, как дико дрожат руки. Никак унять эту дрожь не могла, но когда Ортин подкатил тумбу с острыми инструментами, в испуге застыла. Ступор заставил справиться с волнением. Подобралась вся, прислушалась к себе и склонилась над головой Рейна.

– Начнем, – объявил Ортин и прострелил меня самоуверенным взглядом, коротко кивнул и занес нож над выбритым участком головы генерала.

– Начнем, – ответила я четко, прекрасно осознавая, что нельзя ни на миг отрывать взгляда от разреза.

Справлюсь, – сказала себе мысленно и перестала молиться. Сейчас вовсе не в руках богов находилась жизнь моего мужа.

Сначала немного замутило от вида крови, а потом вспомнила ужасы войны. Это помогло побороть страх. Я направила всю свою целительскую силу на благо операции. Выполняла каждое указание Ортина, заживляя определенные участки головы Рейна. Но когда распилили

череп и генерал застонал, напряглась так, что чуть искры из глаз не посыпались. Хлынула кровь, которую я тут же остановила. А потом я воочию увидела проклятую опухоль, что не давала ему покоя. Желтый окровавленный шарик плоти размером с наперсток намеревался убить моего генерала, но был безжалостно вырван из его головы.

Я уже мало что соображала, когда заживляла эту жуткую рану. Смотрела, как срастаются кости черепа и затягиваются раны кожи, а сама уже не чувствовала собственных рук и ног. Каким-то чудом умудрилась довести дело до конца и только тогда рухнула в обморок.

Глава 44

ЭПИЛОГ

– Если у меня когда-то спросят, какого это, решиться участвовать в первой операции по удалению агалта, я скажу, что это было сплошным безумием. Особенно учитывая то, что нашим первым пациентом стал мой любимый муж, – по аудитории прошуршали смешки адептов.

Не хотела я проводить эту лекцию, но Ортину отказать не смогла. Бросила все дела в клинике и отправилась на другой край Ратана, чтобы рассказать удивительную историю спасения Ладрейна.

На самом деле, я рассказывала ее уже много раз и начиналась она всегда одинаково. Казалось бы, давно пора привыкнуть и отпустить, но до сих пор при воспоминании о том дне меня бросает в дрожь.

Год прошел! Я уже и нашего Самуила родить успела. Сынишку назвали в честь моего погибшего отца. Магом огня оказался, как и Ладрейн. Похож на него, как две капли воды. А чувство такое, будто случилось всё еще вчера. Не знали эти юные ратаны, чего мне стоило вернуть мужа к нормальной жизни. Головные боли прекратились лишь через месяц после операции. Рейн учился заново говорить и ходить. Сильно повредила эта гадкая болячка его голову. Но мы справились. Оттого я стояла сегодня за трибуной, толкая в массы пламенную речь о прорыве ратановской медицины с помощью магии одаренных ингхов. И мне не терпелось поскорее вернуться домой, где ждет муж и ребенок. Всю заботу о Самуиле взял на себя Рейн, отказавшись от нянечки. Души в нем не чаял. Позабыл о войне и зажил, наконец, мирной жизнью.

А еще на днях Синуш вернулся с фронта с печальным известием, что Старкад погиб на поле боя и с радостной новостью, что эта проклятая война закончилась. По бывшему другу мужа я не горевала, уж слишком сильно нагадил в душу в свое время. А вот конец войны несказанно обрадовал. На самом деле, было уже плевать, кто выиграл, а кто проиграл, но брат доложил. Оказывается, северяне все же вмешались и выступили на стороне Ратана. Ингхи с союзниками не выдержали такого натиска, и вышли на мировую. Разделили рудники в захваченных границах и были таковы. Отныне Ратан заживет новой, еще более богатой жизнью, ведь изумруды на него посыплются как из рога изобилия. Эх, обидно за родину! Зря мы кровь проливали. Зря мой отец погиб. Эта боль навсегда останется со мной и рана никогда не заживет, но теперь я часть другого общества. Я сама сделала этот выбор или та роковая ошибка Ладрейна его определила – неизвестно. Но я там, где есть и по-женски счастлива.

Рука невольно опустилась на низ живота, где теплилась новая жизнь. Мы с мужем хотим большую семью и надеемся на появление крошки доченьки.

– И я точно знаю, что никакой недуг теперь не отнимет у меня родных, – завершила я свою речь и провела кончиками пальцев по дорогому изумрудному ожерелью, что подарил мне Рейн, как и обещал, в тот же день, когда закончилась бессмысленная война. – Берегите себя, – посмотрела я в конец зала, где за процессом наблюдал представитель ратановского правления, – вместе мы можем совершить и не такие прорывы. Я прямое доказательство тому, что враждовать для наших рас разрушительно. Так давайте вместе созидать, а не разрушать. И… не надо больше войны…