Ошибка Заклинателя
Шрифт:
Галерею покрывала красная черепица, за нею виднелись крыши более высоких и солидных строений. С другой стороны чисто подметенного длинного дворика возвышалась толстая стена. Эмма заметила серые и алые одеяния мелькнувшие за угол и бесшумно проследовала за ними.
Тут открывался дворик побольше и почище. Меж тремя строениями, расположились кадки с декоративными кустами и аккуратные лужайки квадратиками. Эмма в замешательстве помедлила мгновение, решаясь по которой из трех лестниц подняться. Справа и слева возвышались домики поменьше, а посредине широкие ступени вели к внушительному резному
Поправив корзину, Эмма повернула к правому домику. Отодвинув заслон, она с ужасом увидела подвешенного за руки к потолку мужчину. Его спину перекрещивали рванные раны с багровыми подтеками. Голова мужчины с длинными черными волосами как у Адама была безвольно опущена.
Эмма с испугом отпрянула и натолкнулась на кого-то спиной.
— Слуга думал, госпожа во внутреннем дворике, — поддержала ее за локоть твердая рука.
Перед ней стоял незнакомец. Черты его лица выглядели грубее, чем у заклинателя, одет он был в серый халат из ткани попроще, и целом весь представлял из себя не слишком удачную копию Адама. У Эммы всполошено забилось сердце, она инстинктивно подняла запястье ко рту прикрыть рот.
— ЙиЛань отбывает наказание согласно вашему приказу. Вы пришли попросить убрать его в менее приметное место? Будет сделано.
Израненный человек выглядел на грани смерти. Эмма решила, что не хочет подвергать его еще большим страданием и отрицательно покачала головой.
Этот человек почтительно ждет ее указаний, потому что Адам показал ее портрет людям, живущим в этом поместье и приказал исполнять ее желания? В таком случае, кто отдал приказ высечь подвешенного мужчину? Эмма точно не была замешана ни в чем подобном.
Внезапно, слуга рухнул на колени, вцепился в ее подол и прижал к губам.
— Госпожа гневается на слугу. Этот недостойный будет сурово наказан! Этот недостойный плохо выполнял обязанности. Он не проследил за нерадивыми глупцами, которые позволили госпоже выйти в столь неподобающем образе.
Мужчина принялся хлестать себя по щекам, оставляя некрасивые бурые пятна.
10.1
Эмма выдернула подол, сбежала по ступенькам, и, подхватив корзину поспешила прочь по направлению обратно к порталу.
Видимо, испугавшись, она повернула не в ту сторону и теперь находилась совсем в другой галерее, украшенной живописью по стенам. В панике, Эмма побежала в обратную сторону, но вместо того, чтобы вернуться в безлюдный дворик, натолкнулась на раскрытые красные ворота, ведущие в цветущий сад. Она уже отступила обратно, но тут услышала голос Адама и застыла на месте, а потом и вовсе начала пробираться вперед, скрытая кустарниками.
Под ветвями цветущей вишни, у края небольшого пруда, в котором плавали разноцветные рыбы с плавниками подобными шелковым шарфам, стояли две фигуры. В склонившем голову мужчине, Эмма узнала Адама, а вот перед ним… Перед ним стояла прекрасная златовласая женщина со знакомыми чертами. Ее чело украшал золотой венец, одежды поражали роскошью и утонченностью. А еще она была точной копией Эммы, вернее тело Эммы лепилось по образу и подобию этой женщины.
— Младший братец, — нежно говорила она, касаясь кончиками пальцев головы Адама. — Наконец-то, ты вернулся домой!
— Прости, что заставил волноваться старшую сестру, я пришел, как только получил письмо.
— Не стоит ждать весточки, чтобы навестить родных! Младший брат должен знать, что его всегда ждут. Ты слишком тяжело работал на благо семьи Йи. Твои успехи похвальны, но переутомление может привести к ошибкам, от которых старшая сестра не сможет тебя защитить.
Эмма тихо вздохнула. Она зря подумала о дурном. Адам вылепил ее похожей на самую близкую женщину, которую он мог видеть каждый день и пристально изучить — сестру. Ни к чему терзать сердце ревностью. Тем более не нужно сравнивать себя с настоящей Лунной. Да, теперь понятно, почему Адам сразу решил, что Эмме никогда не сойти за местную аристократку. Эта златовласая девушка не только выглядела как богиня, но и держалась с поразительным достоинством и изяществом. А ее голос звучал так мягко, что хотелось подлезть под руку за лаской, как кошка.
— Этот недостойный сделает все возможное, чтобы больше не расстраивать госпожу.
— Младший братец, разве дело в моих чаяниях? Эта госпожа заботиться лишь о твоем благополучии. Ее величество императрица покровительствовала исследованиям младшего братца, но после новостей о его неудаче, она может расстроиться и подумать о наказании.
— В прискорбной ошибке виновен лишь недостойный заклинатель и гнев ее величества не отразится на чести семьи. Даже неудачный опыт в экспериментах с потоками Ши способен принести пользу. Как только я доложу о новых достижениях…
— Младший братец, — грустно улыбнулась девушка и зарылась пальцами в черные волосы Адама, растрепав их. — Тебе нет равных в магии, но позволь старшей сестре взять на себя мирские заботы. Помнится, когда-то младший братец находил эту госпожу не слишком некрасивой, но тогда выпали палочки судьбы против нашего брака. С тех пор прошло не мало времени, но эта Лунна знает, что чувства младшего братца не изменились. Если мы поженимся, то ее величество возрадуется новости и забудет о досадной мелочи.
Эмма застыла, боясь дышать. В уголках глаз собрались злые слезы, а в груди похолодело. Если они говорят о браке, значит и узы между ними никак не родственные. Переписывая советы молодым, Эмме попадались упоминания того, что позволительно называть друзей братьями, тем самым высказывая сердечную близость.
Ей, некстати, вспомнился злой смех Деви, и как она сказала, что заклинателю уже разбили сердце однажды.
Может эта блондинка и разбила. А он, умница, создал себе точно схожую с ней куклу.
10.2
Теперь понятно, почему Адам, едва увидев Эмму, сразу же воспылал чувствами. На самом деле он давно был безответно влюблен в белокурую богиню. Жаль, что Эмма, не смотря на тревожные звоночки, позволила глупому сердцу томиться по заклинателю. Хотя, что тут удивительного? Спелый плод сам падает в руки. На Эмму никогда не смотрели восторженно. Откуда ей было знать, что брошенный на нее взгляд, был лишь отражением настоящего ликования, сквозившего теперь в глазах Адама.