ОШО "Мастер" Размышления о преображении интеллектула в просветлённого
Шрифт:
Но никто не отвечал на его письма. Он, бывало, заходил ко мне со словами: «Вот и месяц прошел, а ответа нет, и даже уведомления, что они получили мое письмо! А я ведь трудился так упорно».
Я сказал ему: «Не думаю, что у этих политиков хватит ума понять твою великую философию».
Он сказал: «Это верно. Ты единственный человек, который понимает меня. Никто, похоже, не понимает».
Каждый день он отправлялся на почту с новым письмом, и почтальону надоело. Однажды почтальон встретил меня в библиотеке и попросил: «Вы не можете остановить этого человека? Я никогда не читал никаких его писем, но даже держать их на столе — мучение. Чувствуешь, как внутри тебя так все и выворачивается; прочтите две-три строчки —
Я сказал: «Очень трудно остановить его, потому что я единственный человек, кто понимает его. Если у вас какое-нибудь затруднение, я скажу ему, и он сможет объяснить».
Он сказал: «Я не хочу, чтобы вы напоминали ему об этом вообще! Он же придет с еще более длинными объяснениями».
Время от времени я приезжал в свой городок, и он поджидал меня. Я любил этого человека. Он был безумным, но очень хорошим, очень приятным и совершенно безобидным.
Я сказал ему: «Ты сделал одну вещь неправильно». Он спросил: «Что?»
Я сказал: «Тебе надо было родиться в Германии, и ты мог бы быть известным в истории как великий философ. Я изучал всех этих великих немецких философов; они все невменяемые!»
Человек, который считался одним из величайших немецких философов этого столетия, Мартин Хайдеггер, начинал много книг, но так и не завершил ни одной, потому что к тому времени, как он добирался до половины, он забывал, о чем уже писал. Поэтому первый том мог публиковаться, и люди ждали второго тома, который так никогда и не выходил.
Это продолжалось всю его жизнь; он никогда не завершил ни одной книги. Когда его спрашивали об этом, он говорил: «Правда, я и сам позабыл, что написал. Это так сложно, что лучше уж начать новую книгу, вместо того чтобы перечитывать старую. Пускай другие читают... Я не желаю связываться с этим».
Вы устроите себе грандиозное развлечение, если прочтете что-то из Мартина Хайдеггера.
Его великий «разум» виден и из того, что он был последователем Адольфа Гитлера, который, безусловно, был сумасшедшим! Величайший философ следует идиоту... это не говорит ничего об Адольфе Гитлере, зато говорит кое-что о Мартине Хайдеггере! Я прокопался через все его труды. В конце ваши руки оказываются пустыми. Вы не улавливаете ничего из того, что он хочет высказать и зачем он хочет высказать это. К чему весь этот долгий гимнастический процесс без всякого вывода? Но такие люди производят впечатление на широкие массы.
Я уже понял, что все то, чего люди понять не в силах, они считают великим. Поскольку мы не понимаем, то, естественно, это должно быть чем-то очень чудесным, очень таинственным. Но истина всегда проста: она таинственна потому, что проста.
Истина всегда очевидна.
Она чудесна потому, что очевидна, а не потому, что сложна, и не потому, что далека. Она так близка, что у вас возникает склонность забывать ее. Она внутри вас, поэтому вам даже недосуг взглянуть на нее.
Истина проста, очевидна, незатейлива. Все, что требуется, это просто молчаливое осознание — и тогда великое понимание нисходит на вас, и это понимание не превращается в знания, но углубляет вашу невинность, углубляет таинство жизни.
— Хорошо, Маниша?
— Да, Мастер.
15
Возлюбленный Мастер,
Зри Татхагату повсюду
Откуда мы приходим, когда рождаемся? Куда уходим после смерти? Если вы знаете, откуда мы приходим и куда уходим, то вас можно назвать студентом Будды.
Кто тот, кто знает о рождении и смерти? И кто тот, кто испытывает рождение и смерть? С другой стороны: кто тот, кто не знает, откуда мы приходим и куда уходим? Кто тот, кто внезапно постигает, откуда он приходит и куда уходит? И кто тот, кто, созерцая эти слова, хлопает глазами, неспособный понять, и его живот ходит ходуном вверх-вниз, как будто огненную массу поместили в его сердце? Если вы хотите знать, просто присмотритесь к нему в той точке, где он неспособен понимать. Если вы сумеете распознать его, тогда вы узнаете, что рождение и смерть, несомненно, не имеют к нему никакого отношения.
Всякий раз, когда вы читаете писания или рассказы о древних досточтимых, вступивших на путь, и ваш ум не понимает отчетливо, и это сбивает с толку, подавляет, кажется безвкусным — словно вы грызете железный костыль, — значит, самое время приложить усилие; главное, вам нельзя сдаваться. Это место, где концептуальное знание не действует, куда мысль не добирается, где различение отрезано, а дорога рассудка уничтожена. Там, где вы всегда можете объяснить причины и применить различение... все это принадлежит к эмоциональному сознанию. Время от времени люди принимают этого вора за своего сына. Не дайте застигнуть себя врасплох!
Кажется, что Да Хуэй подходит совсем близко к истине, но каким-то образом снова и снова упускает ее. В этой сутре начальная часть чрезвычайно важна, потому что это не цитата. Он высказывается сам. И то, что он говорит, является одной из самых древних медитаций, которая помогла многим на пути к окончательному прибытию, к самой вершине их сознания. Откуда мы приходим, когда рождаемся? Это не нужно спрашивать вербально; вербально это бессмысленно, но если вы испытываете экзистенциально... Мы здесь; безусловно, мы должны прийти откуда-то, и, безусловно, мы уходим куда-то. Это абсолютно определенно — приход и уход. Если это становится чем-то наподобие жажды во всех фибрах вашего существа, если каждая клеточка внутри вас становится вопросительным знаком, тогда эта медитация работает.
Откуда мы приходим, когда рождаемся? Куда уходим после смерти? Если вы знаете, откуда мы приходим и куда уходим, то вас можно назвать учеником Будды.
Я не буду использовать слово студент; это слишком ординарно и соответствует лишь интеллектуальному подходу. Ученик использует все свое существо для приближения к высшим вопросам жизни. Ученик заинтересован только в осуществлении, а не просто в знаниях об этом. Студент заинтересован в знаниях об этом. А это очень разные интересы. Знания об этом — одна вещь, а знание этого — не об этом... Слово «об» означает вокруг да около, но никогда не в сути.
Я когда-то знал старика, Махатму Бхагвандина. Только двое людей считались в Индии Махатмами, великими душами: Махатма Ганди и Махатма Бхагвандин. Махатма Бхагвандин познакомился со мной чисто случайно, и он что-то почувствовал ко мне, поэтому всякий раз, когда он уезжал из моего города куда-то еще, он обычно останавливался у меня, хотя бы на один, два, три дня — сколько мог себе позволить.
Это был очень красивый старик; и я никогда не встречался с человеком, который превосходил бы его знаниями. Он казался просто ходячей Британской Энциклопедией. Что бы вы ни спросили — он знает. Я никогда не слышал, чтобы он произнес: «Я не знаю». И я убедился: то, что он говорит, всегда правильно — и это о самых странных вещах, к которым он не имел никакого отношения. Обычно я ходил с ним каждое утро на прогулку, и он рассказывал о латинских наименованиях деревьев. Он знал так много обо всем... как будто всю жизнь не занимался ничем, кроме сбора информации. Однажды я сказал Махатме Бхагвандину: «Вы знаете латинские названия всех деревьев, мимо которых мы проходим, но я не думаю, что вы знаете себя самого». Он был шокирован — но он был очень терпеливым человеком и попытался понять, почему я так сказал.