Оскар Уайльд и смерть при свечах
Шрифт:
— Проституткой, — сказал Фрейзер.
— Куртизанкой, — поправил я инспектора.
Оскар оставался совершенно спокойным.
— Совершенно верно, но столь простые слова не передают сущности этой женщины. Я любил Мари вопреки ее профессии и окружению — она была уникальна. Личность человека есть таинственная субстанция и нельзя его оценивать только по делам. Он может соблюдать законы, но оставаться совершенно бесполезным. А может нарушать закон и одновременно обладать чистой душой. Он может быть плохим, не совершая плохих поступков. Может грешить против общества, приближаясь через свой грех к совершенству…
Официант
— Кстати, о совершенстве… — Оскар удовлетворенно созерцал содержимое своей тарелки.
Музыка смолкла; оркестр отдыхал между номерами. Оскар оглядел всех членов нашей маленькой компании. Все улыбались.
— Надеюсь, «Гранд Кафе» пришелся вам по душе, — продолжал он. — В некоторых парижских ресторанах наблюдается некоторая бесцеремонность в обслуживании. Однако здесь стараются доставить своим клиентам удовольствие. — Оскар через весь зал улыбнулся сомелье и бургундскому, которое одобрил, и в этот момент у двери в кухню столкнулись два официанта, раздался громкий стук, словно ударили цимбалы, два подноса перевернулись, и во все стороны полетела посуда и серебряные приборы. На мгновение воцарилась тишина, но тут же за полудюжиной столов раздался смех и дружные аплодисменты.
— Видите, что я хотел сказать? Они делают это специально, чтобы доставить удовольствие британским гостям. Они знают, что такое английский юмор — кувшин с водой, стоящий наверху приоткрытой двери.
Мы рассмеялись и принялись за трюфели, залпом осушив бокалы с бургундским. Под столом Вероника положила руку мне на бедро.
— Это великолепно, Оскар, — сказала она, улыбаясь ему. — Благодарю вас.
— Не нужно меня благодарить, — возразил он, — лучше скажите спасибо вашему жениху. Париж весной — его идея. Благодарите Фрейзера. Благодарите Францию. Англия обладает удивительной способностью превращать вино в воду. Здесь же все иначе.
— Вне всякого сомнения, — сказал Фрейзер, показав ряд белоснежных зубов и поднимая свой бокал. — Как далеко мы ушли от офицерской столовой в Скотланд-Ярде.
Оскар улыбнулся и вслед за Эйданом Фрейзером оглядел зал. Наконец его глаза встретились с глазами Риго. Маэстро играл на скрипке con brio [101] , внимательно наблюдая за нашим столиком. Теперь нас удостоили быстрой польки, которую сменили лирические цыганские песни.
101
Con brio (итал.) — с живостью.
— Слушайте музыку, которая из печальной превращается в восторженную, — сказал Оскар, — Риго заглядывает в наши души, вы со мной согласны?
Позднее, в тот же вечер, когда мы с Оскаром лежали рядом в своих кроватях («Вы можете занять кровать поближе к ванной комнате, Роберт; эта привилегия должна была достаться миссис Дойл»), и в полной темноте, озаряемой лишь огоньком сигареты Оскара, тихонько, как школьники, обменивающиеся историями после отбоя, вспоминали удовольствия прошедшего вечера, я спросил у Оскара, могу ли я доверить ему тайну.
— Конечно, — успокаивающе прошептал он в ответ. — Мы в Париже. В Лондоне люди оберегают свои тайны, но в Париже
— Я влюблен в мисс Сазерленд.
— И?.. — спросил он, повернув ко мне голову.
— И? — повторил я. — И ничего. В этом и состоит моя тайна.
Оскар тихонько рассмеялся. Постепенно его смех стал громче и вскоре превратился в гомерический хохот.
— Роберт, Роберт, Роберт! — восклицал он между приступами смеха и кашля. Ему даже пришлось сесть на кровати. — Это никакая не тайна! Весь мир знает, что вы влюблены в мисс Сазерленд! Сегодня вы не оценили большую часть лучшей в Париже еды из-за того, что сжимали ее руку под скатертью, в то время когда нужно было работать ножом и вилкой! Ваша любовь к мисс Сазерленд совсем не тайна!
Я чувствовал себя очень глупо и отчаянно краснел от смущения.
— Неужели это так заметно?
— Если бы вы наняли воздушный шар у месье Монгольфье и стали сбрасывать листовки о вашей помолвке на Париж, это не стало бы более очевидным.
— Вы полагаете, она выйдет за меня?
— Роберт, какой абсурд! Вы еще даже не разведены, а она помолвлена с Фрейзером. Давайте посмотрим правде в глаза — ваш брак невозможен.
— Но она бы вышла за меня, будь я свободен? И если бы она была свободна?
— О! — воскликнул Оскар, снова опускаясь на подушки. — Это уже совсем другой вопрос, Роберт. Теперь мы пытаемся заглянуть в тайну мисс Сазерленд, а не в вашу.
— Каковы ее истинные чувства по отношению к Фрейзеру?
— Хороший вопрос.
— И как Фрейзер относится к ней? Почему разрешает ей вести себя так свободно, почему все позволяет?
— Очень хороший вопрос.
Мы оба замолчали. Оскар перестал шутить и бросил горящую сигарету в стакан с водой, стоявший на тумбочке рядом с кроватью. Послышалось тихое шипение, и в комнате стало совсем темно.
— Так вы думаете, что она меня не любит? — прошептал я.
— Я уверен, что она испытывает к вам нежные чувства, — мягко сказал Оскар.
— Но любит ли? Она позволяет мне любить ее. Сегодня вечером она сама вложила свою руку в мою ладонь.
— Да, — все так же мягко ответил Оскар, — она поддалась искушению.
— Но почему, если она меня не любит?
— Роберт, как сказал поэт в «Сфинксе без загадки»: «Женщины созданы для того, чтобы их любить, а не для того, чтобы их понимать».
— И какой поэт это сказал?
— Оскар Уайльд, — ответил он, — один из наших любимых авторов. Я думаю, нам следует оставить за ним последнее слово, как вы считаете? Спокойной ночи, Роберт.
— Спокойной ночи.
Оскар спал крепко, я — нет. Прошло всего несколько минут после того, как мы замолчали, и я услышал жуткий храп моего дуга, напоминавший нескончаемые предсмертные стоны. Я накрыл голову подушкой и, чтобы отвлечься, попытался предаться чувственным фантазиям. У меня ничего не получилось. Я надеялся увидеть, как Вероника приближает свои нежные губы к моим, но вместо них появлялись огромные лица, жестокие и страшные, которые, точно непрошеные гости, возникали из темноты, как ночные фонари во время дождя. Я хотел смотреть на улыбающееся лицо Вероники на моей подушке; а на меня пялились слепые глаза Беллотти, перед лицом всплывали злобная усмешка О’Доннела и открытый рот Фрейзера, полный белоснежных зубов.