Оскар. Проклятие Блэксберри
Шрифт:
– Никогда не используй это мыло, Лилит, оно плохо пенится.
Лора прошла мимо, но, не удержавшись, заглянула в приоткрытую дверь. Молодая рыжеволосая девушка сидела на табуретке и наблюдала за Лорой. Ее неестественно крупный лоб перечеркнули две длинные вертикальные морщины, идущие от переносицы, а взгляд выражал презрение. Кажется, эта девушка нездорова, решила Лора.
Она с трудом открыла тяжелую входную дверь. Солнечный свет пробивался сквозь облака. Трава была мокрой и холодной, и Лора промочила ноги. Задний двор украшали разнообразные цветы:
Обойдя дом, она вышла к тропинке, которую окружали ровно остриженные кусты. У забора работал садовник. Лора направилась к выходу. Ворота были закрыты, но пока это ее не волновало.
Шаг, один, второй, – «у тебя получится, давай!», – еще шаг. Ворота все ближе. Дует ветер – куртка осталась у Эммы. Руки достают ключи от машины из кармана, ключи звенят как колокольчики.
– Вы, должно быть, мисс Линч? – произносит хриплый мужской голос.
Лора смотрит вбок: садовник, чей оголенный живот вываливается из штанин, улыбается ей гнилыми зубами.
– Мы все ждали вас. Особенно мальчик, – продолжает он, хотя Лора не остановилась. – Правда я не знал, что вы настолько красивы. Просто писанная крас-с-с-савица, – буква «с» свистит через щели в зубах.
Лора постаралась улыбнуться, вышло криво.
– Меня зовут Чак. Эй, я с вами говорю!
Лора добралась до ворот, толкнула их, но безрезультатно.
– Куда же вы? Мальчик будет так расстроен! – мужчина направился в ее сторону. – Мы все будем расстроены. Разве можно отпускать такую крас-с-с-савицу?
Он засмеялся, очевидно, считая себя остроумным, только Лора так не думала. Ей стало противно от мысли, что он окажется рядом. Она сорвется и закричит, не выдержит, если этот гнусный выродок дотронется до нее. Лора вцепилась в ворота, как в двери клетки. Садовник был близко, ее нервы горели от напряжения…
– Не трогайте меня… – жалобно пропищала она себе под нос.
Он не услышал, подошел вплотную. Вонючее дыхание ударило в лицо. Он положил горячую мокрую руку на ее – Лора оказалась в ловушке.
– Сначала вниз, затем толкнуть, вот так, – шептали губы прямо над ухом. Лора боялась, что сейчас он вонзит зубы и укусит ее, причмокивая: «Какая крас-с-с-савица…».
Ворота распахнулись, но садовник не спешил убрать руку. Наоборот, он крепче сжал ее, и Лора, замершая от страха и отвращения, готова была завыть и кинуться прочь, стряхивая с себя чужие руки, как навозных мух, когда за спиной вдруг раздался нежный, тонкий голос.
– Здравствуйте, мисс Линч. Добро пожаловать.
Голос принадлежал ребенку.
4
Лора дернулась, садовник отскочил в сторону.
– Иди работать, Чак. Хватит маяться дурью, – грубо сказала миссис Палмер.
Девушка повернулась, держа ключи в руках. Она застыла в той же позе, в какой хваталась за ворота. Перед ней стояла миссис Палмер, ее лицо выражало уже привычное для Лоры недовольство. Хозяйка явно считала ее виновницей поведения Чака. А рядом с ней, прижавшись к ногам, стоял маленький щуплый мальчик, ростом не доходившим и до пояса миссис Палмер. Он держал руки за спиной, так же как на фотографии, однако в этот раз не улыбался. Мальчик был худее и бледнее, под глазами темнели синяки, во взгляде читался испуг. Лора молчала, и он повторил:
– Здравствуйте, мисс Линч. Добро пожаловать, – затем посмотрел на мать, желая убедиться, все ли сделал правильно. Она с любовью погладила сына по голове.
Лора застыла на месте. Я схожу с ума. Я схожу с ума. Я схожу с ума. Мальчик непонимающе смотрел.
«А ведь я видела тебя мертвым. Зубы выпали изо рта, глаз наполовину вылез из орбиты, но это был ТЫ».
На нем была та же школьная форма: светло-голубая рубашка, серые, как штормовые тучи, шорты и темно-синий свитер-безрукавка, который вчера разорвался в клочья. А самое ужасное – нежно-голубой платочек с золотой буквой «О», торчащий из нагрудного кармана. Лора нервно сглотнула.
– Сыну не терпелось познакомиться с вами. Да, мой мальчик? – миссис Палмер прижала его к себе, потрепала по щеке. – Давай, пожми ей руку, Оскар, – она кивнула в сторону учительницы.
Лора почувствовала себя цирковой обезьянкой. Мальчик подошел ближе. На лице сверкнула гордая ухмылка, свойственная избалованным детям, которые часто слышат о своей уникальности. Он протянул руку. По коже Лоры пробежали мурашки. Она боялась. Тронуть его – все равно что коснуться смерти. Мальчик ждал, в глазах горело нетерпение.
«Что ты такое, Оскар?», – мелькнуло в голове. Он подмигнул левым глазом… или прищурился от солнца. Миссис Палмер сердито фыркнула. Лора протянула руку в ответ и выронила ключи. Они звонко стукнулись о камень, будто осколки стекла. Учительнице пришлось наклониться вперед.
– Привет, Оскар, – сказала она пересохшим ртом. Язык не сразу отклеился от неба.
Их ладони соприкоснулись. Контакт с маленькой ручкой вызвал волну отвращения. Его кожа была гладкой и скользкой, как тонкая кишка, которую она накануне задела рукой. В сознание просочилась глумливая мысль: «Снаружи ты такой же, как внутри». Рот дрогнул в глупой усмешке. Пришлось тут же ее подавить. Лора чувствовала, как начинается истерика. Миссис Палмер радостно захлопала в ладоши.
– Как замечательно! Оскар, теперь сбегай переоденься. Знаю, что не терпится, но сегодня слишком поздно для занятий. А потом наша дорогая Элеонора с тобой поиграет. Покажешь ей свою железную дорогу.
– Я покажу дом! Мама! Я хочу показать дом! – мальчик запрыгал, как голодная собачка.
– Конечно, милый. Отличная идея. Беги.
Мальчик убежал, а миссис Палмер повернулась к Лоре, и лицо ее стало мрачным.
– Куда вы идете? Я думала, вы прилегли отдохнуть.
Лора наспех придумала оправдание. Мама называла это «включить дурочку».