Осколки будущего

Чёрные языки пламени. Ледяные, бескрайние, беспощадные. И пустота. Огонь сжигает прошлое, испепеляет настоящее, гасит искры будущего. Ничто не имеет смысла. Всюду – лишь парализующая тишина, и где-то вдали сияют чёрные глаза Авроры. Что она думает? Зачем? Зачем пламя? Зачем?

Безликий Извечный Огонь пожирает жизнь Вселенной. Уничтожает всё. Холодным чёрным пламенем.

Спустя долгие-долгие годы.

А пока…

* * *

Она достаточно взрослая, чтобы начать. Дольше тянуть не стоит: став старше, она уже не

Посильное испытание для девочки-подростка. Спасение близкого? Но нельзя слишком уж её волновать. И ещё неплохо бы преподать урок о ценности всех членов семьи, даже тех, кто записан в постоянные раздражители…

Итак, сейчас жребий будет брошен. Но она не сможет испугаться собственной кошки. Она к ней привыкла. Полагаю, она и вовсе будет в восторге первое время. Мощь, похищенная у Хранительницы Зла, в руках экзальтированного подростка. Но никто и не найдёт камень здесь. Нельзя делать ничего, по-настоящему привлекающего внимание, пока девочка не научится защищать то, что ей досталось.

Главное не спешить. Слишком многое на кону… Я должна успеть собрать паззл, который готовлю с 1822 года…

Очень важны друзья, особенно в начале пути. И чтобы поддержать, и чтобы не всегда чувствовать себя самой несведущей. Надеюсь, что не ошиблась с выбором первых. Кто-то чуть старше и опытнее, в роли куратора. Кто-то, кого можно наставлять и взять под защиту, для уверенности. И кто-то, в кого нельзя не влюбиться, – потому что эта загадочная хворь помогает сносить любые дикости вокруг заражённого ею. Недаром я берегла принцессу от мужского внимания столько лет…

Совместные приключения быстро сплотят костяк моей команды.

Настал час, которого я жду почти две сотни лет. Ради которого покинула свой разрушенный дом когда-то. Первый настоящий шаг на путик к освобождению Вселенной от гнёта. Такой незначительный, что его никто не сможет заметить.

Шаг за шагом мы придём к цели.

Освободимся.

Я – кошка. Рыжая говорящая кошка со скверным характером. Шестнадцать лет живу на этой планете и всё ещё плохо понимаю людей. Особенно Аню, хотя уж кого-кого, а её должна знать вдоль и поперёк, со всеми потрохами. Я, собственно, и думала, что знаю. Уверена была. Такая мудрая кошка, у которой всё под контролем. Будущее не пугало меня ничуть, но оно застилалось туманом лет. Теперь там не туман, а знак «Стоп».

Со вчерашнего дня я в такой растерянности, что готова выть на луну, но я не собака, а кошка. Впрочем, это могло бы стать эксцентричным вступлением.

Как рассказать? Ей почти шестнадцать, а она увлечённо играет куклами Барби и вырезает из бумаги русалочек. И тут я, с историей об Авелилоне и прочей небывальщиной. Она, конечно, будет в восторге, но ни за что не отнесётся к этому серьёзно. Девочка может в ближайшие дни погибнуть, и всему виной одна только я.

Нужно было сниться ей много лет, постепенно настраивать, прежде чем действительно заговорить. Выдавать обрывки прошлого как кусочки головоломки в особых случаях и после длительной подготовки. А теперь… Мне известно о ней всё, но я не представляю, что произойдёт завтра. Как она справится. Да что уж, я сама понятия не имею, как справиться с этим. И к тому же уверена, что ничего не выйдет. Почему сейчас? Кто это был? Куда оно делось? И что может поделать моя подопечная, которую нам с её земной матерью так и не удалось воспитать серьёзной?

– Свет, у нас осталось три пельменя.

Аня в небольшой абсолютно белой комнатке: стены, пол и потолок, нехитрая мебель, даже два торшера и ковёр почти сливаются в однотонное марево. Кое-где в покрытии зияют дыры: за ними видны перевитые корни неведомого растения. Посреди стола яркое пятно разорванной упаковки пельменей с тремя подтаявшими сырыми комочками теста.

В кресле перед Аней съёжилась бледная женщина со впалыми щеками. Её ядовито-розовый топ и потёртые синие джинсы придают своей обладательнице некоторую живость, но внешний вид оставляет желать лучшего.

Эту женщину зовут Свет. И они с Аней хотят есть. Уже очень давно.

– Нужно выбраться, – говорит Аня, не сводя взгляда с неаппетитных, но вожделенных остатков пищи. – Это просто смешно.

– Ты знаешь, как, – едко бросает Свет, тоже гипнотизируя припасы.

– Есть ещё вариант.

Свет поднимает глаза от пельменей.

– Умереть, – веско объявляет Аня.

– Я не могу умереть, – кривится Свет.

– Зато я могу.

Подрагивающими от голода руками Аня берётся за матерчатый пояс своего платья и пытается развязать тугой узел. С алой розы, продетой в него, от лихорадочных движений отлетает лепесток. Пояс не поддаётся.

– Веришь, что сила, запершая здесь меня, пропустит могильных ящеров? – наконец цедит Свет, окидывая собеседницу брезгливым взглядом. – И что ты станешь там делать?

Аня не отвечает, пытаясь совладать с узлом. Свет передёргивает плечами и подаётся вперёд, пододвигая к себе остатки пищи. Но не трогает её.

И тут появляется старая кошка Салли.

Она вскакивает на тумбу около одной из ламп и вперяется в свою хозяйку большими черновато-зелёными глазищами. Эту кошку Анины родители завели давным-давно, ещё до рождения детей, и она, по всем законам природы, должна очень скоро покинуть подлунный мир, однако обладает отменным здоровьем и пропадает иногда целыми днями невесть где, хотя ни разу за шестнадцать лет не принесла котят. Что, безусловно, радует.

Старой Салли в Анином сне совершенно не место. Впрочем, это её, судя по всему, не волнует.

– Нам нужно поговорить, – заявляет животное человеческим голосом, что сейчас кажется абсолютно нормальным.

Свет не обращает на кошку никакого внимания. Её явно куда больше привлекают пельмени.

Сама Салли на Свет даже не смотрит.

– О чём ты хочешь говорить? – спрашивает наконец Аня.

Неуместная кошка молчит. И не отводит проницательного взгляда. Аня начинает чувствовать себя неуютно. После продолжительной паузы питомица издаёт звук, похожий на покашливание, и даже открывает рот, собираясь снова что-то сказать. Но в этот момент в диковинную белую комнату врывается навязчивая трель, и она тает, принимая контуры привычной спальни.