Осколки четырех миров
Шрифт:
– Ну, и что ты теперь думаешь делать? – спросил Кван погрузившегося в раздумья Вайгара.
Тот пожал плечами.
– Ничего. Домой пойду. Мне здесь делать нечего.
– А как же твоя Кинари?
Вайгару захотелось его убить.
– Она уже не моя, – буркнул он. – Пусть живет со своим Заргоном. Она всегда этого хотела.
– Дурак ты, Вайгар! – с досадой сказал Кван. – Да если бы не она, мы бы все уже давно тут передохли! Если кто и может приструнить этого Заргона, то только она. Это она не дает подземным выпустить в мир демонов.
– Шутишь? – не поверил Вайгар. Впрочем, от Кинари всегда можно было ждать чего угодно.
– Если бы. Ты что, думаешь, что у нее там райская жизнь? Про них в столице такие сплетни ходят...
Кван даже не заметил движения, которым Вайгар схватил его за горло.
– Ты, заткнись, слышишь?
Тот благоразумно умолк.
– Я иду домой, – сказал Вайгар через некоторое время, и Кван не стал на этот раз ему возражать.
Повесить портал Вайгар не смог. Сначала это привело его в замешательство, но потом, кажется, понял, в чем дело. Он повернулся к злорадно наблюдавшему за его неудачами Квану и потребовал объяснений. Тот, вдоволь наиздевавшись, поведал, что границы теперь закрыты их общим другом Заргоном и, если он желает попасть в Йасиар, то придется топать туда ножками, да и то неизвестно, что получится. Вайгар в сердцах плюнул, собрал оружие и, не теряя времени на бесполезные разговоры, зашагал в сторону Йасиара. Кван, безбожно матерясь, почти бегом последовал за ним.
Дорога заняла у них много времени. Почти две недели. И за это время Вайгар понял, как сильно изменило его новое рождение. Он старался не слишком придавать этому значение, пытаясь оставаться самим собой, но удавалось ему это не всегда. Очень уж много странностей творилось вокруг него.
А началось все с того, что стоило им немного отойти от родника, как за ними увязался ежик, и прогнать его не было никакой возможности. Что они только не делали! Кричали на него, обзывали последними словами, Вайгар даже вытащил меч и погрозил глупой скотине, но еж только укоризненно глянул на него и стал после этого держаться на приличном расстоянии, но по-прежнему не отставал.
Потом птицы. Птицы затихали, когда мимо них проходил Вайгар, а потом, словно опомнившись, провожали его громким гомоном и щебетом.
Насекомые его почему-то не кусали, хотя огромные тучи комаров и мошкары звенели по всему лесу.
Дикие звери даже и не думали нападать на путников, только рассматривали их из-за кустов и деревьев удивленными немигающими глазами. Кван их почти не замечал, лесные жители хорошо умели прятаться, а Вайгар всегда видел их ауры, но помалкивал, не желая обсуждать то, чему не мог придумать никакого объяснения.
Следующей необычностью было то, что Вайгара начали признавать деревья. Сначала родственники-дубы, а потом и все остальные. Это чувствовал даже Кван и с нескрываемой завистью поглядывал иногда на недостойного такой чести глупого гайра. Сам же Вайгар с удивлением осознал, что деревья на Нерхаше – это, оказывается, думающие и глубоко чувствующие существа, с которыми можно общаться так же, как и с людьми, и даже получать море удовольствия от этого общения. Типично городской житель, он после двух дней, проведенных в лесу, стал чувствовать себя здесь как дома. Чтобы развести костер он теперь выбирал места подальше от деревьев, потому что огонь они не одобряли, а с места для костра всегда теперь снимал верхний слой дерна, чтобы потом, когда костер прогорит, накрыть им выжженный участок земли. Кван язвил, плевался и матерился по поводу новой блажи, из-за которой они теперь должны были спать под открытым небом, а не под гостеприимно раскинувшейся кроной какого-нибудь дерева, но Вайгар не обращал на него никакого внимания. Он кожей чувствовал бурление весенних соков во всем лесном царстве, и ощущение зарождающейся жизни и радости бытия переполняло его, помогая пережить предательство и разочарование.
Ёжик так и не отстал от них, и они постепенно смирились с его присутствием. Причем ночью он постоянно оказывался рядом с Вайгаром, тихо засыпал, свернувшись в клубок, и становился похожим на небольшой холмик, утыканный иголками. Пару раз Вайгар натыкался во сне на его колючки и просыпался с руганью и проклятиями. Ёжик, не понимая, в чем он провинился, поднимал на него наполненный таким глубоким недоумением взгляд, что Вайгару становилось стыдно, и все оставалось по-прежнему.
С охотой теперь стало вообще все просто. У Вайгара неожиданно стало получаться вводить зверя в транс, как будто он Заргон какой-нибудь, и охота, и раньше не доставлявшая много хлопот, теперь совсем не отнимала у него времени.
А через неделю к ним присоединилась неизвестно откуда взявшаяся Айнавирра. Снова истощенная и вымотанная до предела. Но теперь это было поправимо, потому что Вайгар готов был предоставить ей столько энергии, сколько она могла взять, не навредив самой себе. Она и брала. Пила ее жадно, чуть ли не захлебываясь, если такое выражение могло быть применимо к ней, до тех пор, пока сила не начала бить через край, заставляя светиться ее зрачки.
А после этого, захмелевшая от переполнявшей ее силы и возбужденно хохочущая, она прижалась к Вайгару и начала покрывать поцелуями его лицо, нимало не смущаясь присутствием Квана и Ёжика. Вайгар не мог, да и не хотел сопротивляться ей, теперь ему некому было хранить верность (она и раньше была мало кому нужна), и он отдался своей неожиданной любовнице со всей страстью, на которую был способен.
Кван только презрительно хмыкнул на такое бурное проявление чувств и ушел в лес, разрывая ночную тишину безбожным топотом. Ёжик, окинув любовников непонимающим взглядом, неслышно отправился за ним следом. Таким образом, свидетелями их страсти были только окружавшие их деревья, но они, как родственники, были не в счет. Тем более что для них происходящее между Вайгаром и Айнавиррой вовсе не было чем-то постыдным. Скорее, наоборот. Они протягивали свои ветки, покрытые молодой изумрудной листвой, к ним поближе, как будто хотели прикоснуться к любовникам и получить у них благословение. А может, им просто нравилась щедро расточаемая животворная сила, которую не жалели ни он, ни она.
Уже после, лежа обнаженными в объятиях друг друга, они смотрели на танцующее свой вечный танец пламя костра и оба понимали, что разговора не избежать. Айнавирра, глаза которой не отражали ни красного пламени, ни света звезд, вздохнув, совсем как человек, начала свой рассказ.
– Мы всегда воевали. Понимаешь, Вайгар, всегда. Я не могу сказать тебе точно, как долго это продолжалось, потому что до вашего прихода мы никогда не измеряли время в годах или как-то еще. Нам казалось это абсолютно бессмысленным. У нас нет такого понятия, как смерть, а значит, время не имеет значения.
– А откуда вы вообще взялись? – спросил Вайгар. Кое-что он предполагал, но информация все равно плохо укладывалась у него в голове.
В ответ на этот глупый вопрос Нави негромко рассмеялась.
– Я не знаю, Вайгар! Просто появились в один прекрасный момент, и все! А ты можешь точно сказать, откуда взялись люди?
Вайгар поднял глаза к нему и протянул:
– Ну-у, ты спросила! Это ж когда было?
– То же самое и я могу сказать!
– Ну ладно. А эти, подземники, они отличаются чем-нибудь от вас? Я имею в виду... из-за чего вы начали воевать?