Осколки чужих судеб
Шрифт:
Взрывными волнами воспоминания хозяйки этого тела накрыли девушку. Раз — на стуле лежит не обычное зелёное платье, а подготовленное служанкой её любимое для сегодняшней прогулки. Два — на столе переписка с братом, который должен приехать сегодня. Три — воспоминания о семье, времени, что «они» проводили вместе. Четыре — знания об этом странном мире, наполненном нитями. И наконец, пять — память о себе.
Она так боялась утонуть во всём этом, потерять крупицу оставшегося «собственного Я». В тот день она заперлась в комнате и никого не пускала. Ей необходимо
Теперь она с трудом вспоминает те дни. После принятия воспоминаний что-то надломило её ещё сильнее. Апатия, что тогда напала на неё, не позволяла выйти ей за рамки своего крошечного мира, что сузился до одной единственной комнаты.
И хоть вскоре она открыла двери своей комнаты, открыть своё сердце она не сможет ещё очень долго.
Брат, родители, слуги — все считали, что она чем-то заболела. Смотрели так словно что-то знают, но бояться сказать. Беспокойство отпечаталось на их лицах. Их переживания душили её. Казалось, что она отбирает чью-то семью и жизнь. Все эти люди были так добры и внимательны к ней, что хотелось кричать. Она чужачка, так почему они не замечают этого?
Всё происходящее было невыносимым. Как бы она ни пыталась разобраться во всём, ничего не выходило. А сны всё усугубляли. Можно ли было привыкнуть к этой странной боли и к этим ужасающим снам, что так быстро выветриваются из памяти?
Ей хотелось покоя, но и сдаться так просто она почему-то не могла. Не могла перестать бороться за себя. Все её мыли противоречили друг другу. Несмотря на чувство опустошения, безумно хотелось вновь чувствовать. Жить.
Почти всё своё время она проводила у окна. Ей нравилось смотреть на мир за пределами своей комнаты, но стать частью его она страшилась.
Природа немного успокаивала, в ней она словно видела отражение себя. Но несмотря на это, природа не дарила полного умиротворения. В какой-то степени она казалась ей такой же пустой и безжизненной, как она сама. Виднелись опущенные ветви деревьев, которые словно устали тянутся к солнцу, нераспустившейся цветы говорили, что не желают просыпаться от зимнего сна, бабочки, так часто попадавшие в паутину, никак не могли выбраться из неё, а когда тратили все свои силы, и вовсе сдавались.
Вот и в этот новый день девушка присела полубоком, так и не переодевшись из длинной белоснежной сорочки, на оконную раму и снова глядела на небольшой садик.
Ветер из приоткрытого окна развивал её каштановые волосы, которые она вновь отказалась заплетать. Они совсем растрепались от ветра, но девушка не обращала на это никакого внимания. Её потускневшие зелёные глаза смотрели как будто в никуда. Пыталась понять: есть ли ей смысл что-то менять? Впереди — предрешённый конец.
Тяжёлый вздох вырвался из её груди. На пару секунд она прикрыла глаза. Девушка мечтала больше не ощущать этой боли, что каждое утро распространяется из района груди и будто бы выжигает её желание жить. Почему же каждое утро она вновь и вновь открывает глаза?
Неожиданно её взгляд стал осмысленным, зацепился за знакомый силуэт, за «её» старшего брата. Девушка внимательно следила за каждым движением юноши. Сегодня они уже виделись: как обычно он нежно улыбнулся ей и поинтересовался её планами на день. Все эти дни он пытался отвлечь её, вернуть обратно.
Всё было как обычно, за исключением последних его слов.
— Сестра, ты не забыла, спрятать мой подарок? — Только после этих слов девушка вспомнила, что приближался его девятнадцатое день рождения. У них с братом была странная традиция прятать подарок перед днём рождения, который именинник должен отыскать.
Они с ним были всегда такими разными, но тем не менее такими близкими друг другу. Ей не хотелось терять эту связь, но открыться ему она не могла. Он был для неё солнышком, что освещал её пасмурные дни. Одной из ниточек, что удерживало её на поверхности.
Всегда и везде вместе они участвовали во всех передрягах, разделяли счастье и печаль. Пока она в тот день не заперлась в своей комнате ото всех. Несмотря на это, ни он, ни родители не отвернулись от неё. Наоборот — поддерживали, старались улыбаться, утешить, обезопасить, помочь, вытащить её из созданного ею кокона.
Боль, что тогда кольнула её сердце, была иной. Девушка не могла не ответить и, наверное, впервые с того дня улыбнулась. Едва заметно, но улыбнулась.
— Ещё нет, но обязательно спрячу, так что ты не сможешь его найти.
Сейчас видя его в саду, он отличался от себя утреннего: не было той яркой улыбки, в глазах застыли вина и тревога. Похоже он так задумался о чём-то, что не заметил, куда несут его ноги. Он, всё ещё витая в мыслях, убрал мешавшую ему ветку, и заметив бабочку, призвав ниточку своей магии, осторожно вытянул её из жестокой паутины.
Девушка вспомнила, что ему всегда нравились эти прекрасные создания: красивые, яркие, с самими разными узорами на крыльях. Ещё в детстве они вдвоём часто ложились на траву и наблюдали, как в небе, бабочки выполняют свои известные танцы, что их так завораживали. Тогда хотелось верить в чудо.
Он спас эту бабочку. Он часто спасал и её, хоть и не осознавал этого. Для неё он был никем и в то же время лучшим на свете братом. Только сейчас в полной мере она смогла осознать, что сама того не ведая, причинила и ему, и родителям столько боли. А ведь она не хотела приносить окружающим боль, потому что сама так нестерпимо ею мучилась.
Николас… Так звали её старшего брата. Он всегда оберегал её. Но кто защитит его от неё самой? От той боли, что она причиняет ему каждый день? От судьбы, что уготовила им слишком много страданий?
А ведь и его, и её родителей не ждало в будущем этой истории ничего хорошего. От мысли, что не только её ждёт такая судьба, внутри что-то взбунтовало, а эмоции, наконец, пробили стену апатии.
«Почему? Почему я испытываю это? Он ведь на самом деле не мой брат! А они не моя семья». — Думала девушка, припав ладонями и лицом к окну. — «Но ведь эти чувства точно мои!».