Осколки моря и богов
Шрифт:
Я чуть приподняла свободную руку и подставила ладонь под поток воздуха. Ветер тут же ослабел, пощекотал ладонь, словно извиняясь.
Я хмыкнула. Вот так-то. И тут же нахмурилась. Степь и море. Ну конечно. Эта мысль у меня уже была, но тогда так и проскользнула мимо. А ведь кому делать первый шаг, как не им?
Я опрокинула остатки кофе в себя. Из номера донесся звонок мобильного. Искренне озадаченная, кто бы это мог быть – ведь Олег так быстро не расшифрует, ему вообще лучше бы ночи дождаться, – покинула балкон.
Взяв мобильник, я озадаченно уставилась на экран. Ни имени из телефонной книги, ни незнакомого
Сглотнув, я нажала кнопку вызова и поднесла трубку к уху.
Глава 3
Шепчущий с ветром
Сама, не понимая почему, вздрогнула, когда тихий шелест соленой воды затопил все вокруг. Смешался с ветром – голодным, злым, гуляющим по степи, а потом ухающим со всего разгону в море.
«Этого не может быть», – прошептала про себя, прекрасно зная, что может.
Кто-то со мной играет. Смотрит на реакцию. Смеется за тонкой гранью реальности.
Земля вдруг ушла из-под ног. Я вскрикнула, но голос утонул в насмешливом шелесте волн.
– Мы – вечность. Мы – время. Мы видели эти места, когда нога человека не ступала по этим берегам. Нам ли слушать вас, кто пришел на день?
Во рту пересохло, перед глазами все застлала непроницаемая мгла. В одно мгновение я потеряла возможность слышать и ощущать. Даже возникший внутри ужас не полностью почувствовался, оставшись словно за стеной из толстого стекла.
А потом вдруг ударило солнце. До боли, до слез. Заиграло живым серебром в голубой с прозеленью воде, приласкало мое лицо мягким жаром лучей. Ветер налетел, закружил желтый песок.
«Какой еще песок? – совсем не к месту мысленно изумилась я. – Ведь тут битый ракушняк».
– Смешные вы, чужие…
Сквозь танцующие песчинки я с трудом сумела различить фигуру сидящего человека. Ноги скрестил, руки поднял. Длинные пальцы вырисовывали в воздухе странные узоры. Откуда-то донесся звон колокольчиков и глухой стук барабанов.
Я засомневалась: человек ли?
Слишком плавные движения, слишком странно изгибается – уж скорее колышется на ветру, как степной ковыль.
Существо захватило песок одной рукой и тоненькой струйкой начало пересыпать в открытую ладонь. Ветер стих. Но золотисто-желтая песчаная пелена осталась. Внезапно я осознала, что мне крайне важно узнать, сколько времени будет пересыпаться песок. Ведь именно…
– Еще рано! – прошипел кто-то на ухо и с силой вытолкнул назад.
Мобильный обжег пальцы. Я невольно вскрикнула и выпустила трубку. Сделала несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя. Голова гудела. Будто сквозь плотную пелену с улицы доносились детский смех и громкий говор взрослых.
Потерев лицо ладонями, пытаясь стереть наваждение, я осмотрелась. Никакого и намека, что только что меня выбросило из реальности. Чайник, чашка, кровать, белые стены.
Кто-то определенно получает удовольствие от игры. С одной стороны – не привыкать, с другой – приятного мало.
Я бездумно уставилась на пол, на бежевый коврик. Внезапно вспомнилось, что едва я открыла глаза, сразу увидела рыбацкий крюк. Теперь его нигде не наблюдалось.
Обыскав всю комнату, я поняла, что от крюка и след простыл. Какое-то время покорив себя за нерасторопность и растерянность, ухватила полотенце и пошлепала в душ. Кожа покрылась испариной, а волосы тонкими прядями липли к шее. Ненавижу лето.
Прохладная вода привела в чувство. Загадочный перенос в другие место и время отошел на задний план. Ощущения, конечно, не из приятных, но, возможно, Грабар сумеет достать что-то ценное.
Быстро одевшись, я еще раз окинула взглядом номер. Почему-то появилось стойкое ощущение, что здесь находится кто-то еще. Прислушалась. Пропустила по телу земной ток, стараясь дотянуться до самой земли, на которой воздвигли здание.
Разочарование кольнуло острой иголочкой. Ничего чужеродного и непонятного. Жаль. Дом удивленно отозвался тысячами шепотков: настороженными, любопытными, заинтересованными. Почуял чужачку. Но чужачку, способную говорить на его языке.
Я улыбнулась и мягко погладила сухую белую стену.
– Верю-верю, – прошептала еле слышно, посылая сквозь кончики пальцев энергию земли. – Не ты желаешь мне зла, не я тебе.
Дом словно шумно выдохнул и успокоился.
Однако прежде чем закрыть дверь и провернуть ключ в замке, еще раз внимательно оглядела номер. Что-то не так.
Бодро спустившись со второго этажа, я едва не столкнулась с давешними девчонками. Рыженькая знатно подрумянилась на солнце: от икр до кончика вздернутого носа, усыпанного золотыми веснушками. Брюнетка выглядела получше: то ли сидела в тени, то ли просто не становится угольком сразу. Она угрюмо поглядывала на подругу и тянула сумку и зонтик. Зонтик, кстати, выглядел весьма плачевно. Судя по всему, его все же сдуло в море.
– И не надо ничего говорить, – внезапно огорошила рыжая.
Я озадаченно проводила девчонок взглядом. Брюнетка прошла мимо меня, но потом обернулась и легонько пожала плечами, мол, не берите в голову. Я с трудом удержала улыбку. Вот говоришь же, ан нет! Все надо сделать по-своему.
На этот раз дорога к морю показалась куда короче. Дом Далевой заведомо обошла стороной. Надо подождать до темноты, тогда можно и приближаться. Как раз и местность вокруг прощупаю – будет куда удобнее набрести на след Кристины. Детский – он легкий, серебристый, почти прозрачный. Душа человека уходит из бренного мира, а след остается. Но не слишком долго. Лучше всего искать в течение трех дней. Хорошо держится – до девяти. К сороковому дню после смерти истлевает до невидимой ниточки. Кое-какие отголоски могут оставаться и до года, но очень редко. А детский след вообще поймать нелегко – слишком мало ребенок провел времени на земле, вот и не держит его нисколечко.
Солнце медленно катилось к закату. Отдыхающих стало чуть меньше, но ненамного. Я остановилась возле бетонной стены, исписанной краской из баллончика, на приличном расстоянии от лениво накатывавших на горячий от дневного зноя берег. Море – это хорошо. Но не для меня.
Мимо прошли бабушка с дедушкой, ведущие за руки непоседу-внука. Внук бросил на меня любопытный взгляд и вприпрыжку поскакал дальше. Конечно, выглядит немного странно: все смеются, загорают, плещутся в волнах. Только я не вписываюсь в эту радужную картину. Не так внешне, как внутренне. Мой отдых остался в городе. Что бы там ни говорили, а город я люблю. Даже несмотря на то, что там Городовой…