Осколки недоброго века
Шрифт:
Камимура уже ненавидел это слово – «камуфлированные»… только прочитав. Потребовал срочный запрос уточнения, вдруг вспотев от напряжения, подумав о чём угодно, вплоть до «Суворова» в паре с любым броненосцем, включая заявленно ремонтирующийся «Александр»: «Неужели этот демон Рожественский снова нас переиграл, подстроив западню?!»
Два полновесных броненосца совершенно меняли расклад сил, внося в ход сражения неоправданные риски. И более того, результаты могли обернуться провалом, который постиг главнокомандующего.
Запрос-ответ прошёл быстро!
Эта новая телеграмма только разозлила – злостью, клацая зубами, вице-адмирал пытался скрыть вдруг нахлынувшую тревогу:
– «Три-пять труб – уверенности нет»! Демоны им на макушки! Пересчёт труб в бинокль на пределе видимости не даёт полной убеждённости! Русские и до этого показали себя мастерами лепить фальшивые дымоходы! Быстро мне – карандаш и бумагу!
И подложив под руку поданную флаг-офицером планшетку, нетерпеливо нацарапал иероглифы срочного сообщения командующему – Камимура был готов пересмотреть планы… вплоть до того, чтобы вообще выйти из боя!
И здесь не было места позорной трусости. Как восточный человек, для которого обмануть врага не меньшая доблесть, Камимура законно считал, что избежать хитро подстроенной ловушки – такая же заслуга, как биться в равной или неравной схватке. Особенно и учитывая тот ореол непредсказуемости, что тянулся за «Адмиралом Арктики».
В этот момент Рожественский чуть не переиграл сам себя.
Мощная станция Сасебо исправно принимала телеграммы – и от коменданта Такесики, и от командующего эскадрой.
Того перечитал их не единожды. Он был абсолютно уверен в донесениях разведки – бесспорно, броненосцы Тихоокеанской эскадры находятся в «глубоком» ремонте!
И держал в подозрении только флагман «Адмирала Арктики» – «Суворов»…
Однако несбалансированное включение одиночки броненосца в крейсерский строй расценивалось Хэйхатиро точно так, как если бы в отряде Камимуры тяжёлой гирей висел «Фудзи».
Принявшись писать обстоятельную, с соблюдением всяческого такта распорядительную шифровку вице-адмиралу, Того вдруг вспылил, всё вымарал, коротким почти брезгливым росчерком начертав: «Разделаться с русскими!», обозвав всяческое подозрение на появление броненосцев Рожественского «выдумкой потерявшего лицо самурая»!
Конечно же не вслух – в дверях, ожидая ответа, вытянулся офицер связи.
Камимура и сам себя уже корил и ругал за поспешность. К сожалению, посланные в эфир «точки-тире» назад не вернёшь!
Зато высланные на разведку миноносцы примчались назад, усиленно моргая ратьерами, сообщая о двух вражеских крейсерах с юго-запада. Всего лишь крейсерах! Какой позор!
И всё же задача усложнялась. Ненамного, хотя и к общей досаде.
«Лёгкой победы не будет. Не будет!!! И тогда на земле предков…»
На мостике «Суворова» сохранялось выхолощенное рабочее напряжение.
Рожественскому подали очередную шифротелеграмму – лишь мельком пробежав короткий текст, он отдал помощнику, ссутулившись, чиркал спичкой, раскуривая, щуря глаз, косясь на выстеленную штурманом карту.
Очевидно, что Камимура втянулся в преследование – вектор движения боя окончательно утвердился в западном направлении.
Иессен не стал убегать, огибая Цусиму по северному траверзу, а ринулся в Восточный проход пролива. Это было понятно и логично, и оговорено, такова была его задача – выманивать противника на броненосцы. Но время!
Время было уже 12:50.
Прикрываясь с правого фланга от угрозы обнаружения скупой завесой миноносцев, броненосцы полным ходом двигались в Восточный проход Корейского пролива. Но не впрямую навстречу бою. Стрелка на компасе флагманского «Суворова» дрожала в направлении норд-оста – отряд продолжал склоняться к берегам Японии. И если Камимура хотел отрезать Иессена от западных румбов, прижав к Цусиме, то Рожественский намеревался сделать то же самое – отсечь японскую эскадру от метрополии! Как минимум!
Выйдет ли другой, наскоро свёрстанный замысел?! Бог его знает!
Тем более что не списывалась вероятность появления со стороны Сасебо «Фудзи», а вдруг да ещё в сопровождении наскоро подлатанных броненосных мателотов?
И тут тебе тогда – не «будь что будет»! И не «авось пронесёт»!
В 13:20 пришло донесение – бой ужё вышел на восточный траверз Цусимы!
Иессен рискует, уклоняясь к берегу, не давая Камимуре обойти и охватить голову отряда. Однако таким образом он почитай час выгадал на пристрелках и сменах галсов, не получив заметных повреждений. Впрочем, и противнику по всей вероятности особо их не нанеся!
В 13:55 новый телеграф – Рейценштейн уже практически в деле. Вторая фаза!
Камимура увяз!
Рожественский требовал чёткой координации, уповая на связь.
Японцы эфир не забивали, так как сами интенсивно «морзянили».
Так что Рейценштейн и Иессен исправно телеграфировали, оповещая обо всех текущих изменениях. Флагманский штурман вёл на карте линии, орудуя линейкой, вычисляя, ставя метки, показывая командующему прежнее местоположение отряда Иессена и новое, выводя расчётную скорость сцепившихся в бое эскадр:
– Идут почти на пределе, под восемнадцать-девятнадцать узлов.
– Мы? – Зиновий Петрович нервно курил, не докуривал и до половины, ломая ни в чем неповинную папиросу в пепельнице, сминая… как будто давил вражеские корабли!
– За последний час прошли семнадцать миль, – заверил штурман, указывая лаговые показания. Тоже на пределе.
На правом траверзе примерно в пятидесяти кабельтовых бесформенной серой массой горбатилась из дымки верхушка острова Ики.
Передовой «Новик» уже «черпнул» туда кильватерной дугой, утопив подвернувшуюся рыбацкую лайбу.