Осколки. Книга 2
Шрифт:
— Дивный, дивный ребенок, — раздался тихий, совершенно не похожий голос прежней Анны шепот. Дариус замер, он прекрасно ощущал, как в ее руке все еще был зажат острый скальпель, и он находился как раз напротив его горла. Он едва различал что она бормотала, путая знакомые слова с совершенно неизвестным ему звучанием.
Яркий свет удавившись по их глазам сразу, заставил Анну или, что это было вместо нее, замолчать, устремив взгляд на вошедшего.
— Анна? — удивленный вопрос ректора.
— Тебе не понравился. — Анна продолжала сжимать
— Что? — Отавиу замер, стараясь не делать резких движений, однако дверь за собой закрыл.
— Красный. — Последовало короткое пояснение. — Ты не красный.
Ректор сглотнул, отступая назад. Девушка не двигалась, отслеживая каждое движение.
— Анна….
— Это не мое имя. — Девушка чуть подалась вперед, потеряв интерес к ректору.
— Как тебя зовут? — Дариус переместил руки на ее талию, слегка отстраняя от себя, она послушно сделала шаг назад.
— Тебе нельзя его знать…. Чей ты? А ты красный. Красивый красный. Почему тебя беспокоит это? — Ее едва понятное, бессвязное бормотание, прерывалось лишь непонятными словами, словно она разговаривала и не с ним. — Дивный мальчик, дивный подарок…. — И вот снова, она словно качнулась вперед и вновь лихорадочно шепча, осматривала лицо Дариуса, — хочу себе такой…. Отдашь, отдашь мне его?
— Что ты хочешь? — Дариус стался отстранить ее, отвести от себя руку со скальпелем.
— Сердце, дашь мне его? Я положу его на самое красивое место. Дивное, дивное сердце…. Нельзя…. Чужой подарок…. Как жаль…
— Анна! — Отавиу снова попытался позвать ее, но она даже голову не повернула на его голос.
— Надо же, не боишься меня…. — она с нежностью провела по его щеке, затем прижалась своей, присаживаясь к нему на колени и обнимая. — Жаль…. Как жаль, что нити обрываются…. Бедный мальчик, что же они с тобой сделали.
— О чем ты, говоришь, я не понимаю, — Дариус, отстранился от нее, вглядываясь в лихорадочно блестящие серые глаза.
— Оставили тебя одного, бросили… — она и не слышала его вопроса, продолжая бормотать больше для себя, — Дариус? — Первым изменился ее взгляд, став осмысленным и блекло-серым, голос Анны, а это уже точно была она, приобрел осмысленность, скальпель со звоном упал на пол. Анна устало пересела рядом с Дариусом. — Отто, принеси нити и антисептик. Транквилизаторы.
С раздражением и какой-то обреченной усталостью Анна посмотрела на свои руки, пока Отавиу принес ей все необходимое в металлическом поддоне.
— Сколько? — аккуратно поддев хирургическую нить, Анна оттерла от крови руку, сделала первый стежок. Узелок.
— Что? — не понял Отавиу.
— Немного значит. — Еще один стежок, — убила. Говорила что? — Еще один стежок, узелок. Наложила сверху быстро заживляющий пластырь.
— Ты сказала, что я не красный. — С трудом выговорил ректор, Анна отвлеклась, подняла взгляд на него. Ее глаза словно опять сверкнули.
— Это логично, тут нет ничего не обычного. Что-то еще?
— Ты говорила обо мне, — Дариус помог придержать нить. Еще один стежок и узелок. Она кивнула, он продолжил, — что хочешь сердце.
— И все?
— Это то что тебя волнует, Анна?!
— Отто, я давно смирилась со своей судьбой. А то что со мной происходит сейчас, это ваше желание, чтобы я жила как все. — Она сделала короткий вдох и перешла на другую руку. Холодно и безразлично сшивая глубокие порезы на своей руке. — Заперли меня там, где и мне и место. И не мучились сами и меня не мучали.
— Ты говорила про подарок, — задумчиво оборвал их спор Дариус. Анна нахмурилась. Затем вскочила и рассмеялась.
— Как я же я раньше не заметила?! Точно, ведь так и есть…. — глаза вновь лихорадочно заблестели, от ректора послышалась тихая брань. Продолжая лихорадочно метаться и бормотать под Анна, дрожащими руками нашла шприц и набрала туда препарат. Мужчины замерли, не зная, что от нее ожидать, однако Анна всего лишь вколола себе и последовала к своему месту.
— В это раз свежи качественно, — ноги зафиксировала она самостоятельно, руки уже начал связывать сам ректор. — Не забудь забрать и…, - растерянно оглядев Дариуса, Анна удивленно продолжила, — это не мой муж. А куда он ушел? Он же в безопасности?
— Да, все замечательно. — Удовлетворившись ответом, Анна спокойно улеглась, прикрыв глаза. Дариус закрыл оставшиеся без обработки порезы, аккуратно стянув раны.
— Скажи ему, — Анна проникновенно, с мягкой улыбкой, заглянула в глаза Дариуса, связанной рукой придержав за край одежды, — Что я люблю его. Сильно-сильно. Я потерплю, пусть он не беспокоиться. Скажешь?
— Эм, конечно, — от мягкого нежного голоса, Дариус растерялся. И стоило им с ректором покинуть зону карантина, как спросил уже ректора, — о ком она?
— Первый раз слышу. Я же говорил, что она перестает узнавать, спрашивает о совершенно не знакомых людях. Артур рассказывал, что один раз, она просто начала кричать и плакать, рваться в комнату, бегать по дому и звать какого-то мальчика. Ее с трудом тогда забрали в больницу. Не распространяйся о ней. Прошу. — Ректор положил руку ему на плечо, Дариус кивнул, — отдыхай. Спасибо.
Дариус медленно пошел в свой блок, пытаясь уложить в голове все увиденное и услышанное. Сомнений в том, что Анна не в порядке не было. Теперь вполне понятно ее отдаленное отношение, наверняка ей не раз приходило видеть, как люди ее начинали бояться.
— Наконец-то, мы уже переживать начали, — Маша мгновенно бросилась на шею Дариуса, обняв его. — Я переживала. Анна не с тобой? С ней все в порядке. Ректор вас забрал под личный контроль. Никакой информации по вашему состоянию не было. Я извелась вся. Что с Анной? — Маша тараторила без умолку, не скрывая под быстрой речью свое переживание. Павла и близнецы обеспокоенно смотрели на него, ожидая рассказа.