Шрифт:
– Опять ты на нее смотришь?
Я поспешно спрятал фотографию в портмоне и с удивленным видом обернулся.
– Что?
– Не притворяйся, я все видела, – Кира приподнялась на кровати, придержала скользнувшее вниз одеяло на груди. Короткие каштановые волосы взлохмачены, карие глаза смотрят с укоризной, полные чувственные губы поджаты. Она была очень красивой, но мне кажется, что я выбрал ее из всех девушек не из-за этого… А из-за того, что она максимально была не похожа на нее…
Кира была очень простой, эмоциональной, веселой, дружелюбной, слишком открытой со всеми. Смотришь на нее и не видишь
Так мы и начали встречаться, а два месяца назад, уже не помню, по какой причине она залезла в мой бумажник и наткнулась там на нее…
Был разговор, слезы, непонимание, но потом она как-то смирилась. Или мне так просто показалось…
– Давай. Дай мне на нее посмотреть, – она протянула руку.
– Ты же видела.
– Ну я хочу еще раз, – в ее голосе прозвучали нетерпеливые нотки.
Я тяжело вздохнул и протянул Кире фотографию. Все равно не успокоится. А потом она рассматривала ее. Низко наклонившись, вглядываясь в каждую делать и слишком крепко сжимая в руках листок.
«Лишь бы не взорвалась… снова», – с усталостью подумал я, пожалев, что не удержался и достал портмоне. Хорошо еще, что Кира не знала о плане, не видела карту, над которой я работал уже два года, тогда бы уж точно закатила истерику.
– Не пойму, что в ней такого особенного? – Кира протянула последнее слово, вкладывая в него максимум пренебрежения. Она начала мотать фотографию из стороны в сторону, как будто обмахивалась веером. У меня сжалось сердце.
– Дай сюда! – вскрикнул я так громко, что она аж вздрогнула и замерла. Выхватив карточку, я внимательно ее осмотрел, но, к счастью, заломов по краям не было.
Простой, любительский, немного размытый снимок, что не удивительно, ведь я делал его дрожащими руками. Середина осени. Серая толпа на серой улице и лишь одно яркое пятно – девушка, обернувшаяся и смотрящая в камеру, прямо на меня. Ее силуэт так же слегка размыт (чего я до сих пор не могу себе простить), но отчетливо видно, какая она стройная, высокая и прекрасная. Длинная юбка, светло-голубое пальто с отложным воротником, белоснежный шарф и самое красивое лицо, которое я когда-либо видел в жизни. Ее ровные черты, казалось, были высечены талантливым скульптором из белоснежного мрамора, глаза – словно переливы алмаза, идеально прямые светлые волосы доходили практически до талии. И этот взгляд… Она смотрела с интересом и с вызовом. Она звала меня…
У меня до сих пор захватывало дух, когда я просто видел фотографию Белоснежной девушки, что уж говорить о тех моментах, когда я встречал ее в реальности.
– Господи, Егор… Да тебе лечиться надо… – тихо произнесла Кира.
Я и забыл, что она рядом…
– Прости, малышка, – я постарался как можно более пренебрежительно сунуть фотографию в портмоне. – Просто время такое, понимаешь? – Я потянулся и обнял Киру за плечи, притянул к себе, поцеловал в волосы.
– А, ну да… скоро же первый снег, – она с неохотой перебралась поближе, все еще косясь на портмоне, которое я бросил на прикроватную тумбочку.
– Да, первый снег… – задумчиво протянул я.
– Егор. Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал.
– М?
Кира отстранилась на секунду, смотря на меня снизу-вверх своими красивыми коровьими глазами.
– Ты не будешь в этом году искать ее.
Я почувствовал, как в груди будто прокручивается осколок, подбираясь к самому сердцу, и с трудом произнес:
– Хорошо, не буду…
– Нет, ты должен пообещать… – она прижалась ко мне своим теплым телом, обняла так сильно, будто действительно боялась потерять.
– Обещаю, – соврал я.
***
Она всегда приходила с первым снегом. Я замечал ее в первый раз именно в тот день, когда еще не остывший после золотой осени город покрывала первая белоснежная пелена. Она сама была – как этот самый первый снег. Нежная, хрупкая, исчезающая…
Впервые я встретил ее почти пять лет назад. Мне тогда нужно было носиться целый день по работе, из офиса в офис. Я был этаким пай-мальчиком, только что закончившим институт и удачно устроившимся в хорошую фирму на стажировку. Я соглашался на любую муторную и бесполезную работу, лишь бы укрепиться и хорошо себя зарекомендовать. Сослуживцы, конечно, этим пользовались и требовали с меня втрое больше, чем следовало. Поэтому я, кивая как болванчик, приносил кофе, мотался на автобусе (машины у меня на тот момент не было) за бумагами, которые можно было переслать по мейлу, и терпел.
Я уже не помню, какие точно бумаги я должен был привезти и куда, но точно помню, каким неожиданно холодным был день для середины октября. Стоя в тонкой ветровке и кедах на пешеходном переходе и выжидая долгие три минуты светофора, я жутко замерз и мечтал, наконец, добраться поскорее до теплого офиса и горячей кружки кофе. На перекрестке собралась целая толпа, и один нетерпеливый малыш начал дергать мать за руку, подняв голову и распахнув глаза в радостном возбуждении.
– Мама, смотри, снег! Это снег!
– Этого еще не хватало… – пробурчал я себе под нос, как и все окружающие задирая подбородок. Действительно, мелкие снежинки, медленно кружась, опускались на плечи, волосы и капюшоны. Я окинул взглядом толпу, надеясь, что не один я выгляжу как неподготовленный к ранней зиме болван, и тогда я увидел ЕЕ…
Белоснежные волосы, алебастровая кожа, невероятно голубые глаза – молодая девушка будто вся сияла изнутри и ослепила меня этим сиянием. Подняв голову, она нежно улыбнулась. Не мне… а снегу. Какой же красивой была ее улыбка…
Я помню свои ощущения: по телу прошлась волна дрожи, я поднял плечи, попытался сделать вдох, но не смог… Даже сердце защемило так, будто в него вонзился осколок. Мне показалось, что она не настоящая. Видение, рожденное замерзшим мозгом. Такой красоты просто не могло существовать в природе. Но нет… вот она. И если я сделаю пару шагов, протяну руку, то смогу убедиться в том, что она существует.
Она тоже меня заметила. Я был уверен, что на секунду она остановила на мне взгляд, уже без улыбки, полный холодного равнодушия, потом отвернулась и просто ушла… Все пошли. Народ двинулся, как только светофор переключился. Некоторые недовольно бурчали, задевая меня локтями. Ее длинный силуэт еще какое-то время мелькал среди толпы, а потом и вовсе затерялся. А я так и остался стоять, забыв про холод и дела, завороженный ее красотой. Опомнился только тогда, когда понял, что я наделал. Я ее упустил…