Ослабить
Шрифт:
Поехать домой? Она туда больше не вернётся… И это не её дом, а Давида.
К одному из родителей? Это те места, где она всегда была лишней. Когда отец ушёл к другой женщине, да ещё и моложе мамы на десять лет, Камилла год жила на историях о том, что мужчины – это такой особый вид млекопитающих, которые не бывают безопасными даже когда спят. Потом её мама, будто забыла свои лекции о вреде мужского населения для планеты, задалась целью обустроить свою личную жизнь, и наличие ребёнка стало помехой в этом деле. Камилла ясно помнила, как мама, собираясь на свидание
– Саша! Мне без разницы, куда ты там идёшь! Камилла сегодня на тебе, это и твоя дочь тоже! Я не собираюсь тащить её одна. – Кричала она в трубку телефона, думая (или не волнуясь об этом), что, если она заперла дверь в комнате дочери, та её не слышит.
Подумав о том, что и для отца, и для матери она только обуза, доставшаяся от неудачного брака и мешающая жить счастливо в своих новых семьях, Камилла позвонила Олесе.
– Ты дома?
– Да, а что?
– Можно приеду? – Она не смогла сдержать всхлип.
– Конечно! Ками, что у тебя с голосом?
– Всё нор…
– Не ври, Ками!
Камилла разрыдалась навзрыд.
– Можно я останусь у тебя?
Родители Олеси вместе с её младшим братом, Олегом, улетели в Алтай смотреть природные красоты. Олеся осталась в Москве – не могла пропустить свадьбу подруги. Камилла сможет какое-то время пожить у неё. И никто не будет мешать рыдать ночами напролёт. Хорошо, что рядом оказалась подруга, иначе её бы посетила мысль о том, чтобы броситься под поезд.
Глава 3. Дарья Камаева
Дарья Камаева всего месяц назад перебралась в Москву и полностью обустроилась в своём новом жилище – крохотной, зато уютной квартире-студии в тридцать пять квадратов, в кухонную зону которого удалось удачно вместить винный шкаф. Эта съёмная студия была её крепостью, куда посторонним вход воспрещён. Здесь она чувствовала себя абсолютно свободной и была вольна делать всё, что душе вздумается – пить шампанское, макая в него клубнику, танцевать перед зеркалом в нижнем белье, подпевая песни, в которых нет смысла, спать совершенно голой, даже не укрывшись одеялом…
Пританцовывая под эротическую музыку, она готовилась пойти на работу. Надела новое нижнее бельё лавандового цвета с трусами, в которых были защёлки по бокам – чтобы эффектно отстегнуть и остаться без одежды без надобности для этого наклоняться и корчиться в неудобных и некрасивых позах, стаскивая трусы с ног. На шею и грудь Дарья нанесла обильную порцию блеска для тела, а на уши повесила тяжёлые блестящие серёжки.
Она запрыгнула в такси, в котором водителем был молодой мужчина по имени Анатолий, и широко улыбнулась.
– Добрый вечер!
– Добрый вечер! – Ответил мужчина. – Вижу, вы в хорошем настроении.
– В превосходном! – Дарья продолжала улыбаться, за красной помадой оголяя белоснежные зубы.
– Что ж, это замечательно. – Улыбнулся мужчина, заряжаясь от девушки позитивом. Было в её радостном настроении что-то заразительное.
– Да-а-а! – Протянула Дарья. – Свобода, Анатолий, она так прекрасна! Нет ничего прекраснее свободы!
Из такси она вышла напротив недавно открывшегося стриптиз-клуба «Orchid», который все называли Орхидеей. Анатолий потянулся, чтобы посмотреть, действительно ли она входит в дверь, ведущую в мир разврата. Да, она вошла в Орхидею. Уверенной походкой прошла от машины до здания и скрылась за железной дверью, чтобы войти в которую нужно было нажать на звонок и пройти face-контроль, который устраивал охранник, следивший за посетителями по камере видеонаблюдения.
Все остальные девочки были уже в гримёрной, которая только называлась красивым словом «гримёрная», а на деле представляла из себя тесную раздевалку. Кто в нижнем белье, кто в чём мать родила, но все как одна на высоченных каблуках, с боевым макияжем и обилием блёстка на теле, что вблизи слепило глаза, зато со сцены в почти полной темноте смотрелось очень эффектно.
В гримёрную без стука и предупреждения ворвался худощавый, низкорослый мужчина. Никто из девочек даже не колыхнулся, все продолжили заниматься своими делами. Даже те, кто ещё не успел нацепить на себя трусы.
– Девочки, осмотр. – Объявил мужчина.
– Гарь, ну ты серьёзно? – Отозвалась сразу же одна из девушек.
Она сидела на крутящемся стуле в центре комнаты с таким видом, будто весь этот клуб принадлежал ей, и, несмотря на правила пожарной безопасности потягивала вейп. Вообще, она любила сигареты с ментолом, но перед работой сдерживалась от них – не всем клиентам нравился запах табака. С мужчиной, который представлялся как Гарик, но настоящее имя которого никто из девочек не знал, она была знакома много лет. Они вместе перешли в Орхидею из другого клуба. Она звала его Гаря, все остальные звали Гариком.
– Ладно, Челси, ты можешь не проходить осмотр. – Подмигнул ей Гаря, он и без того знал, что на теле Челси ни одного лишнего волоска.
От его подмигивания Челси закатила глаза и повернулась вместе стулом в другую сторону. Не хватало ещё, чтобы другие знали, что она спит с этим карликом, чья макушка едва дотягивает до уровня её сосков. Но об этом уже знали все, включая даже бармена, который работал тут всего третий день.
Девочки выстроились в ряд, а Гарик принялся осматривать их на предмет «профпригодности».
– Э! А вот трогать не надо! – Съязвила Дарья, когда Гарик потянулся, чтобы проверить, гладко ли у неё выбрит лобок.
Коротышка прошипел, но руки убрал. Какая нахальная попалась. Остальные не язвили и не сопротивлялись. Даже если он проверял то, что не обязательно проверять.
– Первый выход твой, Ариэль. – Обратился он к Дарье в конце осмотра. – Зажги, чтобы у этих лохов не оставалось сил дотерпеть до туалета, и они кончили прямо в трусы.
Гарик называл клиентов лохами. Не при них, конечно. Но между сотрудниками он всегда использовал слово «лох». А чем богаче был клиент, и чем больше он тратился в Орхидее, тем большим лохом считал его Гарик.