Основать род
Шрифт:
– Иваныч, есть по Троекурову какие-нибудь новости?
Женя закончил занятие и убрал “Люгер” в кобуру.
– Нет, все по-прежнему. Скоро придет с работ, попробую еще разок с ним потолковать. Себе на уме он, Снаружи все ровно, все хорошо. А что внутри - не показывает. Один только раз он чуть раскрылся, когда Дашка Мокрецова его приложила. Она девка фигурой ладная, да и лицом удалась, вот он к ней клинья подбивать начал. А у нее с Шуриком амуры. Глядишь, к осени до свадьбы дойдет. Троекуров и ляпнул ей что-то про Шурика - мол, кто он такой, да на кой он ей нужен, да он, Троекуров, во сто крат лучше. Говорили, что еще и прихватил ее за нежное место. Но тут наверняка не знаю, врать не стану. Но только приложила Дашка его по морде со всего маху. А рука у ней тяжелая оказалась - спортсменка, все ж. Даром, что
– Ладно, Иваныч. Поговоришь с ним нынче, завтра с утра еще перетрем тему.
Вечером, закончив все дела, Женя поднялся в свою комнату. Привычно уже расстегнул ремень, снял кобуру, положил ее на тумбочку. Да, теперь у него была настоящая тумбочка и низенький топчан - Грубер постарался. Он нашел себе троих помощников и с удовольствием занимался любимым делом. Все хотел закончить с ширпотребом и заняться действительно красивыми вещами. Но для этого требовалось хотя бы просушить дерево, то есть творчество откладывалось по крайней мере на пару месяцев.
Так вот складывая кобуру на тумбочку, Женя насторожился. Что-то было не так, чего-то не хватало. Вот чего! Не было шара-индикатора! Женя осмотрел комнату. Нигде нет. В тумбочке нет, под кроватью тоже.
– Оля, ты шар мой не видела?
– Он на тумбочке всегда был.
– А сейчас там его нет.
– Тогда даже не знаю.
Тут на лестнице послышался топот и без стука и извинений - Ольга едва успела обмотаться одеялом - ворвался Григорьев.
– Командир, Троекуров в форт не вернулся.
– То есть как не вернулся?
– Вот так. Люди говорят, до последней минуты был, а потом отошел в сторону - вроде как по нужде, и пропал. Кричали, искали - нет никого.
– Вот, млин, сучий потрох! Тогда поднимай Шрайбера, Касаткина и его бойцов, у нас ЧП.
На третьем этаже башни собрался малый совет: Женя, Касаткин, Григорьев, Шрайбер
– Ситуация - полное дерьмо, - начал Женя полуночное совещание. Сбежал Троекуров, с оружием. И это бы еще ничего, свалил и ладно. Но он украл шар-индикатор. Тут, конечно, мой косяк. Я привык считать, что моя территория неприкосновенна, расслабился. Но это еще не все. Я еще не рассказывал - только сегодня пришла информация: в окрестностях форта Ашенафи нашел еще два портала. Один - на юге, другой - на северо-востоке. Вы все читали троекуровское досье. Можно сказать почти наверняка - он попытается активировать один из них и стать местечковым королем. У него фора часа четыре. Кроме того, у него наверняка есть контакты с эфиопами - я узнал о порталах только днем, его не было в форте. Значит, сведения ему кто-то передал извне и у него есть проводник. А, возможно, есть и транспорт. Мы не знаем, к какому порталу он пойдет, значит нужно немедленно отправить два отряда - к каждому из них. И при этом еще и оставить силы для обороны форта. Петрович, что скажешь?
– У меня восемь человек вместе со мной. Двоих оставить здесь, по трое в каждую команду. Усилить каждую двумя-тремя добровольцами. Еще десяток поставить под ружье в форте, пока не вернутся экспедиции.
– Есть еще один момент. Южную площадку охраняет племя Мурси.
– Это те, где девки с тарелками в губах?
– уточнил Григорьев.
– Они самые.
– Тогда гадко. Они вечно под кайфом, чувствительность к боли почти отсутствует, только мочить на глушняк. Договориться практически невозможно. Разве что…
– Что?
– Разве что стать одним из них.
– Или их богом.
Женю аж холодный пот прошиб, когда он представил себе последствия.
– Приходит Троекуров, объявляет себя богом, на месте плиты ставит форт - и получает две дюжины преданных рабов. А потом с их помощью начинает прибирать к рукам окрестности. И хрен его оттуда сковырнешь без армии. Давайте срочно собирать отряд, не меньше восьми человек. Четверо бойцов и четверо ополченцев. На двух машинах, с хорошим вооружением. И еще группу - на всякий случай - на северо-восток. Я договорюсь с Ашенафи, он даст проводников. Петрович, Курт, поднимайте людей. Иваныч, ты ведь подготовил девочку-радистку. Сажай ее к рации, пусть связывается с замком Россия, докладывает обо всех наших делах. Ну и держит группы в курсе. Напрямую общаться - дальности раций не хватит. Как с Мурси и Троекуровым разберетесь, сообщите, пусть Сотников высылает кандидата на коменданта форта и удерживайте территорию до его прибытия. Нужно сразу ставить форт, столбить место за собой. Курт, на время моего отсутствия ты здесь становишься начальником. Доступ к терминалу у тебя есть. Теперь вот что: кто пойдет ко второй платформе?
– Клаус Лори пойдет, с ним еще один из новеньких. Неплохой парень, но необстреляный.
– А еще двое?
Касаткин замялся. Из мало-мальски опытных людей практически никого не осталось.
– Тогда пойду я. Все равно мне еще с Ашенафи разговаривать. Кто еще?
– Я пойду!
С верхнего этажа спрыгнула Ольга.
– Со стрельбой у меня все в порядке, в бою была, физика на уровне. Все равно лучше меня не найдете.
Кстати сказать, в плане стрельбы Ольга весьма продвинулась. И хотя еще уступала в меткости Григорьеву и бабе Лисе, но всех остальных значительно превосходила. Кроме того, ей нравился сам процесс: спокойно, не торопясь, прицелиться, учесть все нюансы и влепить пулю точно в яблочко. Одну из винтовок СВТ с оптикой Касаткин закрепил непосредственно за ней. Так что с возражениями у Жени получилось плохо.
– Ладно, хватит препираться, время дорого. Давайте собираться.
Через несколько минут в форте уже никто не спал. Новость одних повергла в растерянность, других заставила крепче сжать кулаки. Добровольцев было больше, чем необходимо. Касаткин честно отбирал лучших. Многие обижались, что их не брали. Но помимо стрельбы предстоял еще серьезный марш-бросок по лесу и это накладывало серьезные ограничения. На рейд отрядили “виллис”, установив на кронштейн ПКМ, и “додж”, как наиболее грузоподъемный. Загрузили провиант на три дня, запас бензина, БК. Рации в каждой машине ставились сразу по выходу из ремонта. Женя со своей группой взял “кюбельваген”. Он давно понравился Жене - маленький, легкий, проходимый. Рука не позволяла пока что нормально рулить, за баранку уселся один из молодых потеряшек, Вовка Ветров. Веселый парень двадцати пяти лет. В старом мире перепробовал массу занятий, но нигде не задерживался дольше полугода. А вот здесь, кажется, его зацепило. И за интерес, и за душу - прелести Кати Подольской явно нарушали душевное равновесие Ветрова.
Женя уселся рядом с водителем, поставив между ног “Сайгу”. На этом настоял Касаткин. Он заявил, и, в общем-то, был прав, что с больной рукой Женя не сможет достаточно быстро перезаряжать ружье. Пришлось согласиться. Ольга с карабином и Клаус с пулеметом устроились сзади и колонна двинулась в ночь.
День 27.
Несмотря на ускоренные сборы, в поселок племени Сидамо добрались за полночь. Ашенафи сначала отнекивался, но Женя достал из машины и вручил тому турецкий автоматический дробовик. После этого все решилось быстро. Два человека были оперативно разбужены, проинструктированы вождем и рассажены по машинам. Сразу же колонна под началом Касаткина двинулась на юг. Женя попрощался с Ашенафи, сел в машину и кюбельваген отправился на север.
Ветров оказался неплохим водителем. Он бодро крутил баранку, и, несмотря на ночь и выбоины на грунтовке, шустро гнал машинку вперед. Примерно через час езды проводник дал понять, что пришло время остановиться. Кюбельваген загнали в лес, замаскировали, навьючились оружием и снаряжением и двинулись на северо-восток. Идти по ночному лесу было не слишком приятно. Ветки цепляли за одежду и снаряжение, под ногами регулярно оказывались то корни, то какие-то ямы. Периодически появляющаяся луна не добавляла видимости. Фонари не включали - это, по сути, означало сделать из себя мишень. Проводник же шел легко и свободно, как днем. Поминутно спотыкающегося и матерящегося про себя Женю утешала лишь мысль о том, что Троекурову идти нисколько не легче.