Основы информационного права России

Городов Олег Александрович

Признаки информации, находящейся в режиме государственной тайны, дают лишь общее представление о степени важности и влияния тех или иных категорий сведений на безопасность государства. Поэтому законодатель пошел по пути определения важности сведений, находящихся в режиме государственной тайны, через степень тяжести ущерба, который может быть причинен безопасности государства при их распространении (разглашении). Чем важнее сведения, тем больший ущерб их разглашением может быть причинен и тем выше должна быть степень секретности такой информации.

В соответствии со ст. 8 Закона РФ «О государственной тайне» установлены три степени секретности сведений, находящихся в режиме государственной тайны, и соответствующие этим степеням грифы секретности для носителей (материальных объектов, в которых сведения находят свое отображение в виде символов, образов, сигналов, технических решений и процессов) указанных сведений:

– особой важности;

– совершенно секретно;

– секретно.

Порядок определения размеров ущерба, который может быть нанесен безопасности государства

вследствие распространения сведений, находящихся в режиме государственной тайны, и правила отнесения таких сведений к той или иной степени секретности устанавливаются Правительством РФ. Так, присвоение определенного грифа секретности регламентируется Правилами отнесения сведений, составляющих государственную тайну, к различным степеням секретности, утвержденными Постановлением Правительства РФ от 4 сентября 1995 г. № 870 [117] .

117

СЗ РФ. 1995. № 37. Ст. 3619.

§ 4. Режим документированной информации

Понятие и признаки документированной информации. Документированная информация выступает одной из форм представления свободной информации. Легальное определение документированной информации закреплено в абз. 4 ст. 2 Федерального закона «Об информации, информатизации и защите информации». В соответствии с ним документированная информация (документ) представляет собой закрепленную на материальном носителе информацию с реквизитами, позволяющими ее идентифицировать. Более развернутое определение документа дается в ст. 1 Федерального закона «Об обязательном экземпляре документов», согласно которой документ – материальный носитель с зафиксированной на нем информацией в виде текста, звукозаписи (фонограммы), изображения или их сочетания, предназначенный для передачи во времени и пространстве в целях общественного использования и хранения [118] .

118

Там же. № 1. Ст. 1; Российская газета. 2002. 14 февр.

Из данных определений вытекают три основных признака документа.

Первый из них – наличие материального носителя информации. В качестве таковых, в принципе, могут рассматриваться любые объекты материального мира, включая вещи и физические поля, в которых находят свое отражение определенные сведения. Одни и те же сведения могут быть зафиксированы на различных материальных носителях. Наибольшее распространение получили бумажные носители, документы, в которых информация представлена в электронно-цифровой форме (электронные документы), видео и звукозаписи.

Вторым признаком документированной информации является идентифицируемость зафиксированных на носителе сведений. Это достигается путем присовокупления к содержательной стороне сведений данных, именуемых реквизитами, которые позволяют установить источник и назначение информации, время ее документирования, а в ряде случаев и обеспечить защиту того или иного документа (электронная цифровая подпись). Реквизиты должны быть зафиксированы на том же материальном носителе, что и идентифицируемые сведения.

Третьим признаком документированной информации, который не нашел своего отражения в приведенных выше определениях, выступает возможность изменения форм ее закрепления. Данный признак проявляется в том, что информация, закрепленная на материальном носителе одного вида может быть одновременно представлена и на других видах носителей без угрозы утраты своего содержания и реквизитов. По существу, это возможность копирования информации.

Действующее информационное законодательство, и прежде всего базовый для сферы информационных отношений Федеральный закон «Об информации, информатизации и защите информации», закрепляет концепцию правового режима документированной информации, в основу которой положен институт вещного права собственности. В рамках этой концепции законодатель уходит от прямого установления режима информации, оперируя не термином «право на информацию», а используя термин «право на документ», что придает последнему режим объекта права собственности, хозяйственного ведения и оперативного управления (ст. 6 Федерального закона «Об информации, информатизации и защите информации»). Специальное субъективное право на информацию не вводится. Это свидетельствует о том, что в сфере правового регулирования информационных отношений сформирована, легализирована и признана господствующей «проприетарная» концепция информации, отождествляющая информацию с вещью. Подобное отождествление осуществлено прежде всего, с целью определения меры юридической власти конкретного лица в отношении принадлежащей ему информации. По мысли законодателя, обладатель информации, закрепленной на каком-либо материальном носителе, располагает юридически обеспеченной возможностью владеть, пользоваться и распоряжаться принадлежащими ему сведениями по своему усмотрению и в своем интересе, т. е. осуществляет хозяйственное господство над информацией. Важнейшим элементом подобного господства выступает возможность определять доступ к информации и диктовать его порядок. Фактически институт вещных прав призван играть роль инструмента доступа к тем или иным блокам сведений. Юридически «упаковав» информацию в материальный носитель и тем самым обособив отдельные ее блоки друг от друга, законодатель

решил задачу, аналогичную по существу с вариантом закрытия информации, подменив фактическую монополию механизмом вещных прав [119] . Но каковы последствия такой подмены, делают ли они данный вариант более оптимальным по сравнению с режимом фактической монополии? Представляется, что право собственности на документированную информацию и все те юридические возможности, которые вытекают из этого сугубо вещного права, как то: передача в хозяйственное ведение, оперативное управление, аренду, доверительное управление, в залог, дарение, наследование и т. п., не могут придать информации той ценности, какую придают фактор ее неизвестности третьим лицам и содержательная сторона сведений. Вещные права не являются и не могут являться юридическим инструментом, обеспечивающим надлежащую правовую охрану самих сведений, как содержательной стороны информации (формальная сторона охраняется нормами авторского права), поскольку содержанием нельзя ни владеть, ни пользоваться, ни распоряжаться в вещно-правовом смысле. Фиксация сведений на конкретном носителе ничего не меняет, ибо одни и те же сведения могут циркулировать по разным носителям, оставаясь инвариантными им. Представляется, что законодатель явно превысил границы применимости института права собственности, придав ему догматическое качество универсальности, позволяющее гарантированное использование указанного института для всех возможных объектов.

119

Примечателен в этой связи фрагмент рассуждений И. А. Покровского по поводу продуктов духовной деятельности, получающих общественное признание и вследствие этого делающихся объективными общественными благами, который мы приводим ниже: «Не только в правовых системах примитивных народов, но даже еще в праве римском духовная деятельность подобного рода не давала никаких субъективных прав на ее продукты их авторам и не пользовалась никакой правовой защитой. Всякий мог опубликовать или воспроизвести без согласия автора его произведение, осуществить его техническое изобретение. Насколько мало ценилась в римском праве духовная деятельность сама по себе, видно уже из того, что в классическую эпоху, например, поэма, написанная на чужом писчем материале, или картина, нарисованная на чужой доске, принадлежали не поэту или художнику, а собственнику писчего материала или доски. Правда, для Юстиниана такая норма показалась уже конфузной и была отменена…» (ПокровскийИ. А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С. 133).

Сведения о лицах, предметах, фактах, событиях, явлениях и процессах юридически безразличны к возможностям собственника и иного титульного владельца материального носителя информации. Поэтому меры, принимаемые самим обладателем информации к охране ее конфиденциальности, не только эффективнее мер по наделению его титулом собственника, но и самый подходящий из возможных способов обеспечения охраны содержательной стороны информации. Еще один способ предусмотрен нормами законодательства об интеллектуальной собственности посредством применения механизма исключительного права.

Информация обретает режим документированной информации в результате прохождения процедуры документирования, которая является обязательным условием включения информации в систему информационных ресурсов. Эта процедура осуществляется в порядке, устанавливаемом органами государственной власти, ответственными за организацию делопроизводства, стандартизацию документов и их массивов, безопасность государства и преследует ряд конкретных целей, а именно:

– установить владельца информации;

– обеспечить условия защиты информации в процессе ее хранения, обработки и передачи.

Общие требования к документированию информации определены в ст. 5 Федерального закона «Об информации, информатизации и защите информации». В этой статье, в частности, содержится правило о моменте обретения документом, полученным из автоматизированной информационной системы, юридической силы. Законодатель связывает наступление данного момента с подписанием документа должностным лицом в порядке, установленном законодательством Российской Федерации. Указанная подпись может быть как графической (собственноручной), так и электронной.

Использование электронной цифровой подписи в электронных документах. Специфика применения электронной цифровой подписи в электронных документах получила закрепление в Федеральном законе «Об электронной цифровой подписи» [120] , установившем правила, соблюдение которых влечет признание равнозначности электронной подписи собственноручной. Применение электронной цифровой подписи становится легальным, если оно обусловлено наличием соответствующего программного обеспечения и существованием специально создаваемых систем сертификации и выдачи кодов (ключей). Для этих целей законом установлен ряд базовых понятий, которые положены в основу функционирования всей системы использования электронной цифровой подписи. В их числе понятия электронного документа, электронной цифровой подписи, закрытого и открытого ключа электронной цифровой подписи, сертификата ключа подписи, владельца и пользователя сертификата ключа подписи. Покажем содержание указанных понятий, раскрытое в ст. 3 Федерального закона «Об электронной цифровой подписи».

120

Российская газета. 2002. 12 янв.