Основы судебного красноречия (риторика для юристов). Учебное пособие 2-е издание
Шрифт:
В речах Ф.Н. Плевако над логическими формами изложения преобладали изобразительно-выразительные, создающие эмоциональную атмосферу сочувствия подсудимым.
«А обстоятельства именно таковы, - читаем в его речи по делу люторических крестьян.
– Люторические крестьяне попали в такой омут, где обыкновенные меры были бы ужасны и бесчеловечны. Не тысяча солдат, осаждавших деревню и грозивших ей оружием и силой, ужасали их. Не страшен им был и сам начальник губернии, разбивший бивуак в четырех верстах от деревни. Нечего было, в свою очередь, бояться и ему войти в деревню обездоленных крестьян. Страшно и ужасно было долгое прошлое люторических мужиков, перепутавшее их взгляды и, кажется, сбившее их с толку.
Десятки лет сосал их силы управляющий, десятки лет с сатанинской хитростью опутывал их сетью условий, договоров и неустоек. С торной дороги свободы 19-го февраля они
С.А. Андреевский путем использования метафор показал условия формирования характера подсудимого: «Иной вырос на тучном черноземе, под солнцем - и кажется хорош; другой жил в болоте - вышел много хуже. Вы знаете, какая трясина вся прошлая служба Мироновича».
Метафора может быть употреблена оратором в полемике с процессуальным противником, экспертом, свидетелем, следователем и т.д., как это отмечено в речах Н.П. Карабчевского, К.К. Арсеньева, Н.И. Холева. В этом случае она выражает оценку выводов оппонента. Возьмем пример из речи Н.П. Карабчевского: «Эксперт, открыв в начале своего заключения предохранительный клапан заявлением о том, что он строит лишь гипотезу, понесся затем уже на всех парах, пока не донесся, наконец, до катастрофического вывода, что Миронович и насилователь, и убийца».
С.А. Андреевский употребил метафору для определения роли защиты в процессе по делу Мироновича: «Мы желали бы предложить вам честное пособие нашего опыта, дать вам в руки ясный светильник, в котором бы вы вместе с нами обошли все дебри следственного производства и вышли бы из него путем правды». В.Д. Спасович использовал метафору для характеристики особенностей судебного исследования: «Но, господа судьи, судебное исследование имеет свои громкие прерогативы, оно входит с заднего крыльца и наблюдает человека en deshabille». Товарищ прокурора Н.В. Муравьев в речи по делу «О клубе червонных валетов» с помощью метафоры показал результаты трехнедельной работы суда по данному делу: «И трудились вы не напрасно… Загадочное стало понятно, сомнения рассеялись, неясное и сбивчивое разъяснилось, луни света проникли во тьму и осветили самые мрачные закоулки человеческой совести». Советский адвокат А.И. Рожанский, используя метафоры, дал оценку показаниям свидетеля: «Такие показания необходимо пропускать через густое сито сопутствующих фактов и обстоятельств».
В речи советского адвоката П.А. Дроздова по делу Кадуева метафора помогает аргументации:
«Мысленно помолодеем до их возраста, чтобы понять их поступки, о которых вы будете беспристрастно судить зрелостью вашего судейского опыта. Итак, в зале Дворца культуры подсудимый Кадуев встретил Нину Виролайнен, с которой там же во время танцев познакомился накануне. Мы не знаем, была ли это «любовь с первого взгляда» или это было начало зарождающихся чувств, но это была не просто очередная встреча… Когда наши путники, проводив студента, шли по направлению к дому Виролайнен, погода перестала им благоприятствовать, начал моросить дождь. Чтобы укрыться от дождя, они вошли в подворотню. Дождь то прекращался, то снова шел, словом, это была та ленинградская погода, которая в официальных сводках называется «проходящие осадки»… До дома Нины осталось пять минут ходьбы. Вот мы и подошли к тому дереву, под которым разыгралось все то, что составляет суть обвинения. Опять пошел дождь, и наша пара, чтобы укрыться от дождя, встала под это густое дерево. Кадуев снова пытается обнять Нину, он прижимает ее к себе, и тут блеснула молния – нет, фактически никакой молнии не было, но Олега ударило электрическим током. Это Нина его поцеловала».
Так образно, путем использования метафоры оратор указывает те обстоятельства, которые послужили поводом для дальнейших действий подсудимого.
Современный государственный обвинитель А.В. Мельников использовал метафору для характеристики семейных отношений потерпевшего и подсудимой: «Первый тревожный звонок прозвучал для Андрея в мае 1997-го года… Но он стерпел, простил… В ноябре 1999-го семейная лодка вновь дала трещину» [172. С. 362].
Вносит в речь метафоричность и использование фразеологических единиц.
Введение в речь фразеологических единиц, особенно их свободное употребление, повышает экспрессивность речи, создает яркие художественные образы, вызывает определенные эмоции, проясняет обстоятельства дела. Посмотрите, как использовали фразеологические обороты дореволюционные и советские судебные ораторы: «Господа судьи! Хотя судьба, а может быть, и жизнь трех людей висит на кончике пера, которым суд подпишет свой приговор, защита не станет обращаться к чувству судей, играть
Еще одним тропом, с помощью которого можно дать справедливую, объективную оценку действий и событий, является ирония. Это троп, заключающийся в употреблении наименования (или целого высказывания) в смысле, прямо противоположном буквальному; перенос - по контрасту, по полярности семантики. Ирония (от греч. eironeia, букв.
– притворство) чаще всего имеет место в высказываниях, содержащих положительную оценку, которую говорящий отвергает. За внешне положительной оценкой скрыта острая, тонкая насмешка.
Большим мастером иронии был В.И. Жуковский. Ее, как правило, он употреблял в полемике с процессуальным противником. В речи по делу Гулак-Артемовской оратор сказал: «Приступая к анализу обвинения, я имею в виду его во всей совокупности, то есть обвинительный акт, судебное следствие и затем художественную лепную работу прокурора, который, вычерпав с подонков дела всю грязь, слепил из этой грязи бюст Артемовской, полагая, что этого достаточно для ее обвинения». Пример из речи по делу Юханцева: «Защита же, по мнению прокурора, имеет в виду проводить мысль о том, почему же не красть, когда плохо лежит; а гражданский истец превзошел прокурора и произнес возражение на защитительную речь, которой еще не слыхал. Преклоняюсь перед глубокой проницательностью прокурора и истца». Ирония усиливает полемический тон речи, ее эмоциональное воздействие на слушателей. Часто и довольно успешно употребляли иронию Н.П. Карабчевкий, А.И. Урусов, Н.И. Холев для вскрытия и оценки следственных ошибок (Гениальное открытие! Оно, без сомнения, могло возникнуть только на благодатной родине бессмертного гоголевского Пацюка, которому, как известно, вареники, и притом обмакнутые в сметану, сами летели в рот), для оценки мнения эксперта. А.Ф. Кони с помощью иронии оценил заключение, данное помощником пристава: «Мы знаем, что молодой банщик женился, поколотил студента и был посажен под арест. На другой день после этого нашли его жену в речке Ждановке. Проницательный помощник пристава усмотрел в смерти ее самоубийство с горя по муже…» Р.А. Руденко в свое время с помощью иронии оценил действия американской разведки: «Руководящие государственные деятели США не прочь были бы прикрыть свои преступные агрессивные действия миролюбивыми намерениями. Но ведь всем известна цена искренности таких заявлений. Подобными «благими намерениями», как известно, выстлана дорога в ад».
Очень тонко, умело использовал иронию ленинградский адвокат Я.С. Киселев. Вот как он анализирует и опровергает ложные показания «потерпевшей» Туркиной, которая оговорила подсудимого Бердникова:
«…Легко может показаться, что то объяснение, которое она дает фактам, похоже на правду. Наталия Федоровна, видя внимание и заботу мастера, была убеждена, что он все это делает, так сказать, по зову совести. Но как она ошиблась! Оказывается, Бердников расставлял силки, он надеялся склонить ее к сожительству. Действовал он осторожно, ничем не возбуждая ее подозрений. По простоте душевной она поделилась с Бердниковым своей радостью: муж, который свыше года был в отсутствии, приехал к ней. И тут-то Бердников, сообразив, что рушится все, что он так коварно и так тщательно готовил, потребовал грубо и цинично: «Сожительствуй со мной!» Потребовал угрожая и запугивая. И только тогда открылись глаза у Наталии Федоровны. Это было для нее катастрофой. Так гибнет вера в человека. А когда возмущенная до глубины души Наталия Федоровна отвергла циничное предложение Бердникова, он стал выживать ее с завода».