Основы творческой деятельности журналиста: учебное пособие
Шрифт:
Далее мы приводим несколько приемов, так сказать, одурачивания аудитории. Это перечень того, что гарантированно ведет журналиста-интервьюера к неприятностям вплоть до дисквалификации.
Журналисты, считающие себя опытными, очень любят давать всем остальным глубоко профессиональные советы, как брать интервью. Сюда входят не только правила хорошего тона и умение одеваться по ситуации (что правильно), но даже списки общеупотребительных вопросов (что неправильно).
Авторы таких вопросов, предлагая свой собственный набор, обычно оговариваются, что, дескать, знаем, что прием запрещенный, но не можем не протянуть начинающим руку помощи. Вот фрагмент одного из таких списков. Вопросник составлен «на все времена» и должен применяться, как
Скажем сразу: ни в коем случае не составляйте для себя таких шпаргалок. Почему?
Сейчас мы прочитаем и проанализируем несколько «универсальных вопросов». (Все они цитируются по весьма уважаемому руководству для молодых, но ссылку мы делать не будем.)
1. Что вы почувствовали, когда советская эпоха ушла, а вы остались? (Автор вопроса рекомендует задавать его всем, кому за сорок.) 2. Как вы поступите, если однажды увидите красный флаг над Кремлем? 3. Если бы сейчас перед вами возник Гагарин, что бы вы у него спросили? 4. Какую человеческую слабость вы считаете непростительной? 5. Способны ли вы встать на колени перед мужчиной или женщиной?
В вопроснике, который мы сейчас кратко процитировали, около двадцати подобных шедевров. Чтобы вы никогда не соблазнились применением «универсальных вопросов», даже в очень трудную минуту, мы рассмотрим подробно только эти пять — с точки зрения профессиональной этики, нормальной психологии, стиля.
Первый вопрос — про советскую эпоху, которая ушла, — поражает сочетанием деланого простодушия с политической провокацией. Кроме того, вопрос содержит псевдоромантиче-ское олицетворение: она (эпоха) — ушла, вы (как будто покинутый воздыхатель неверной барышни) — остались. И под видом «невинного приключения», таким образом, поданы трагические события: распад огромной страны — СССР. Примечание, что задавать сей вопрос можно всем, кому за сорок, видимо, означает, что всем прочим эта историческая подробность глубоко безразлична и даже не стоит спрашивать.
Второй вопрос является логическим продолжением первого: красный флаг над Кремлем означал бы и возвращение ушедшей эпохи, и, соответственно, коммунистической идеологии. Тут сразу два крупных профессиональных проступка.
Во-первых, история не любит пустопорожнего фантазирования. С тем же успехом можно было бы спросить, что бы сделал собеседник, если бы ему дали оружие в подвале Ипатьевского дома в июле 1918 г. и предложили стрелять в императора и всех, кто был там с ним.
Во-вторых, этот вопрос касается государственной символики, а она может измениться только с изменением строя. Получается, что вопрос касается не просто флага над Кремлем, а политических чаяний собеседника: устраивает ли вас нынешняя власть или поменять хочется? Или не хочется? Неужели журналист, рекомендующий задавать этот вопрос кому угодно и когда угодно, действительно считает возможным походя втянуть собеседника в политический диспут?
Третий вопрос — про Гагарина — неэтичен по отношению к памяти первого космонавта планеты. Он ничем не заслужил такого внезапного вызова на спиритический сеанс. Впрочем, как и вся наша отечественная космонавтика, ныне переживающая трудные времена. Такой вопрос, будь он задан, например, кому-нибудь из действующих космонавтов или иных деятелей ракетно-космической отрасли, вызвал бы грустную оторопь и удивление праздномыслием журналиста. Если уж интервьюера заинтересовали проблемы космоса, то обсуждать их с кем попало (напомним, что шпаргалка-вопросник предназначена всем без исключения) крайне непрофессионально.
Четвертый вопрос — о непростительной слабости — только с виду нормален. На самом деле он подразумевает как данность, что собеседник готов в любую минуту кого-то за что-то осудить. Очевидно, сам он без слабостей. Или, получается, ему предлагают считать самого себя таковым.
Пятый вопрос — про колени — поражает своей, мягко говоря, исторической, человеческой безграмотностью и нравственной глухотой.
На колени люди встают либо добровольно (например, во время молитвы), либо в драматических обстоятельствах, под принуждением. В одних случаях это выражение глубочайшей почтительности, в других — крайнего унижения. В любом варианте это проявление очень и очень сильных чувств или символ судьбоносных событий и обстоятельств. Задавать столь интимный вопрос кому попало только потому, что нечего спросить, — это уже вообще за гранью добра и зла.
Таким образом, шпаргалка-вопросник свидетельствует о крайней степени непрофессионализма и применяться ни в коем случае не должна, если вы, конечно, хотите сохранить лицо — и свое, и собеседника.
Если уж совсем плохи дела и действительно нечего спросить (а вы находитесь, предположим, в прямом эфире радио, и до конца передачи осталось много времени), то пожертвуйте развлекательностью в пользу этики. Из любого вопроса, уже заданного вами до наступления вашего кризиса, в любом случае вытекают еще десятки уточняющих вопросов. Даже повтор одного из уже звучавших вопросов (при условии, что вы помните ваши собственные вопросы), обыгранный как новый поворот темы, будет выглядеть лучше, чем внезапная смена флага и строя или всплеск необъяснимого коленопреклоненного спиритизма.
Отсюда вывод: готовиться к интервью надо тщательно и строго индивидуально. Собеседник, независимо от вашего желания, почувствует неискренность, если вы хоть раз зададите вопрос пусть даже из самой заковыристой шпаргалки «для всех». Даже невинный тон и бодрый голос не спасут ваше общение, поскольку люди обмениваются не только вербальными знаками.
Невербальный язык (мимика, жесты, общий вид) порой говорят больше, чем слова, особенно когда общение специальное, театрализованное, т. е. в каком-то смысле экстремальное. Внимание обостряется, и любая фальшь видна как на ладони. Вы не английская королева, которая десятилетиями оттачивает свое искусство невыражения личного отношения. Вы обычный человек, которого другой человек всегда сможет «прочесть».
Не пользуйтесь «шпаргалкой для всех»! Это не просто запрещенный прием. Это абсолютно запрещенный прием: он отменяет уникальность личности. А этого журналист не может себе позволить без ущерба для собственной профпригодности.
А теперь о технологии интервью: о типичных проблемах и вариантах решения.
Вопросы бывают открытые и закрытые. Первые предполагают развернутое решение поставленной журналистом смысловой задачи, вторые — только да или нет.
В учебной литературе по интервью нередко встречается утверждение, что закрытый вопрос — это показатель неопытности журналиста, а открытый свидетельствует о мастерстве. Мы считаем, что это противопоставление неверно. Оно вытекает из другого ложного утверждения, будто журналист всегда стоит перед проблемой, как «разговорить собеседника», отчего должен сразу стремиться как бы к удлинению своего высказывания, будто именно это вызовет длинное встречное высказывание и из этих взаимных длиннот сам собой выплывет некий смысл, знание, достойное обнародования.
Про обнародование мы напоминаем потому, что в этой главе изучаем интервью как жанр, т. е. учимся создавать произведение, информационный продукт, предназначенный для опубликования.
Опубликованием считается предъявление аудитории легитимного СМИ в печатном или электронном виде цельного, подготовленного журналистом и редакцией материала. Интервью, созданное для печатного СМИ, — всегда продукт «двойной очистки»: сначала беседа и ее документальная запись, потом расшифровка, компоновка, редактирование. Между беседой и ее обнародованием непременно есть временной промежуток.