Особенная
Шрифт:
— Позвольте вас заверить, Тэлли, в том, что под наблюдением вы находитесь не из-за ваших действий. Гораздо больше нас заботят ваши серьезные морфологические нарушения.
Как ни старалась Тэлли сосредоточиться, по ее спине пробежала нервная дрожь.
— Мои… что?
— Тэлли, ваше тело построено на укрепленном керамическом скелете. Ваши ногти и зубы представляют собой холодное оружие, ваши мышцы и рефлекторные центры значительно усилены.
У Тэлли противно засосало под ложечкой. Она поняла, что сделали смотрители. Решив, что она серьезно травмирована, они отвезли ее в больницу, где подвергли тщательному сканированию, и результаты медицинского обследования вызвали у городских властей нешуточное беспокойство.
— Не совсем понимаю, о чем вы говорите, — сказала она, стараясь разыграть невинность.
— Кроме того, в коре вашего головного мозга имеется ряд структур — по всей вероятности, искусственного происхождения, и эти структуры, видимо, предназначены для управления вашим поведением. Тэлли, вы никогда не страдали внезапными вспышками гнева или эйфории? У вас не было асоциальных порывов, чувства превосходства?
Тэлли еще раз сделала глубокий вдох и выдох. Она всеми силами старалась сохранять спокойствие.
— Уж от чего я точно страдаю, так это от того, что сижу взаперти, — произнесла она медленно и внятно.
— Откуда у вас шрамы на руках, Тэлли? Эти раны вам кто-то нанес?
— Какие раны? Эти? — Тэлли рассмеялась, проведя кончиками пальцев по ритуальным шрамам. — Там, откуда я родом, просто такая мода. Последний писк, можно сказать!
— Тэлли, вероятно, вы не знаете о том, что сделано с вашим головным мозгом. Возможно, для вас естественно заниматься членовредительством — наносить себе порезы.
— Но это просто… — Тэлли в отчаянии застонала и покачала головой. — Послушайте, я тут у вас видела людей, которым сделали просто безумные пластические операции, и вас испугало несколько шрамов?
— Нас беспокоит только одно: что означают эти шрамы в сочетании с вашим психическим равновесием.
— Кто бы говорил про психическое равновесие! — прорычала Тэлли, решив послать куда подальше напускное спокойствие. — Это не я запираю людей в камеры без окон и дверей!
— Вам понятна суть политических разногласий между нашим городом и нашим, Тэлли?
— Политические разногласия? — переспросила Тэлли. — Какое это имеет отношение ко мне?
— В вашем городе уже давно проводятся хирургические операции, имеющие опаснейшие последствия, Тэлли. Из-за этого, а также вследствие отношения властей Диего к беженцам у нас существует дипломатический конфликт. А введение Новой системы только ухудшило наши отношения.
— Значит, вы держите меня в камере из-за того, откуда я родом? — фыркнула Тэлли. — Да вы тут, похоже, стали настоящими ржавниками. В смысле, мозги у вас заржавели!
Последовала особенно долгая пауза. Наверное, врачи спорили насчет того, какой ответ задать компьютеру.
— Зачем вы меня мучаете? — прокричала Тэлли топом невинной капризной красотки. — Дайте увидеть ваши лица!
Она свернулась калачиком на кровати и захныкала, но при этом была готова вскочить и броситься в любую сторону. Эти умники почти наверняка не догадывались о том, что за время сна руки у Тэлли полностью восстановились после травм. Ей нужно было только, чтобы одна-единственная дверь приоткрылась на полсантиметра, и тогда только бы Тэлли и видели в этой больнице.
После секундного молчания голос зазвучал вновь.
— Боюсь, Тэлли, тебя нельзя выпустить на свободу. И связи с модификациями твоего тела ты можешь быть классифицирована как опасное оружие. А опасное оружие в Диего считается противозаконным.
Тэлли прекратила показные рыдания. У нее отвисла челюсть.
— Вы хотите сказать, что я вне закона? — воскликнула она. — Как это человек может быть противозаконным?
— Вы не обвиняетесь ни в каких преступлениях, Тэлли. Мы полагаем, что ответственность должна быть возложена на власти вашего родного города. Но прежде чем вы покинете эту больницу, обнаруженные у вас морфологические нарушения должны быть подвергнуты коррекции.
— Даже не надейтесь! Вы ко мне не прикоснетесь!
Голос и не подумал реагировать на вспышку гнева Тэлли. Так же монотонно, как раньше, он продолжал:
— Тэлли, ваш родной город часто вмешивался во внутренние дела других городов — в особенности в отношении беженцев. Мы полагаем, что вы были изменены намеренно, против вашей воли, по незнанию и посланы сюда для того, чтобы спровоцировать волнения среди иммигрантов.
Они решили, что она марионетка, а не сознательный, мыслящий агент Комиссии по чрезвычайным ситуациям. Конечно, они даже не догадывались, насколько все на самом деле сложнее.
— Тогда отпустите меня домой, — тихо сказала она, пытаясь перевести отчаяние в слезы. — Просто позвольте мне уйти. Я уйду, клянусь вам.
Она прикусила нижнюю губу. Глаза у нее отчаянно защипало, но слез, как обычно, не было.
— Мы не можем вам позволить уйти в вашей нынешней морфологической конфигурации. Вы просто слишком опасны, Тэлли.
— Вы даже себе не представляете насколько», — подумала она.
— Вы сможете покинуть Диего, если пожелаете, — добавил голос, — но не раньше, чем мы проведем ряд физических коррекций.
— Нет, — сказала Тэлли, похолодев.
Они не могли этого сделать.
— Мы не имеем права легально освободить вас, предварительно не разоружив.
— Вы не имеете права оперировать меня без моего разрешения. — Она представила себя слабой, жалкой, беспомощной… обычной. — Как насчет… информированного согласия?
— Если вы не против, мы не собираемся проводить эксперименты с целью что-либо привнести в измененный химизм вашего головного мозга. После соответствующего обучения вы сможете управлять своим поведением. Но вредоносные модификации в вашем теле будут скорректированы с помощью безопасных, апробированных хирургических методик. Информированное согласие не требуется.