Особенности фиктивного брака с крылатым
Шрифт:
Как только Яр решит от меня избавиться (а он вряд ли хочет прожить с фиктивной женой всю оставшуюся жизнь и умереть в один день от глубокой старости), я окажусь предоставлена самой себе. И тогда ни общежития мне не видать, ни съемной квартиры, ни нормальной работы. Разве что в каком-нибудь зачуханном баре для низшей нечисти, где считается нормой пощупать официантку. Придется вечно скрываться… или возвращаться на поклон к отцу, сделав вид, что никаких пыток не было.
Даже не знаю, что страшнее.
– Ты как? – спросил Ярослав, кажется,
– Нормально, – обманула я, тряхнув волосами. – Просто пытаюсь вспомнить хоть что-то. Пока безрезультатно.
Уже чуть позже до меня дошло: а если кто-то из людей, увидевших сейчас это изображение, догадался, что с моей кожей что-то не так?! Она же явно выделялась на видео!
Я присмотрелась, но никто не выглядел удивленным или испуганным. Выбежала и выбежала. Фух. Все не так страшно. Впрочем, определенная логика в этом имелась. Это я знаю, что под одеждой скрыта уродская кожа нечисти, а они представляют себе какой-нибудь чешуйчатый топик.
Люди вообще довольно невнимательны. Иногда они не замечают простейших вещей, потому-то нечисть и умудряется жить рядом с ними без опасения быть раскрытой.
Ярослав попросил перемотать видеозапись вперед. Ничего особенного. Я просто выбежала из коридора и нетвердой походкой вернулась в зал. Основные камеры показали, что подруг нигде уже не было, и вскоре я ушла.
– Получается, мы с тобой встретились в этот промежуток времени, – сказала я, наблюдая, как моя собственная фигура, пошатываясь, вываливается наружу.
– Нет, – покачал головой Яр. – Кое-что не клеится.
– Что?
Он глянул на застывших по струнке людей и всем видом показал, что объяснится позже.
– Есть камеры видеонаблюдения с улицы?
– Ага, есть парочка… – кивнул один из сидящих за мониторами парней. – Ща, нужно войти в другой сервер.
– Давайте. Мне интересно, куда девушка делась после вашего чудесного заведения.
– Ну что вы, Ярослав Олегович, гневаетесь? Мы же не можем отвечать за каждого клиента, – проблеял администратор, но высший не очень-то слушал его оправдания.
Он выглядел недовольным. Я чувствовала, как внутри него поднимается волна раздражения. Еще не испепеляющей ярости и не желания мстить, как было раньше, но чего-то совершенно не безобидного.
Я же все пыталась понять, как так вышло, что собственные подружки сдали меня в руки какого-то мужика и попросту слиняли с горизонта.
Хотя… подружки ли?
Если вдуматься, мы никогда близко не дружили. У девочек был свой круг общения, а со мной они контактировали от случая к случаю. Открыто не гнали (иначе бы я сама не стала навязываться), но никуда и не звали. Мы общались больше по учебе: рефераты, курсовые, экзамены. Иногда ходили вместе в столовую, но особо не сближались.
Когда они пригласили меня в клуб, я не смутилась: мы же дружим. Но теперь понимала, что раньше-то не приглашали. Что изменилось?
Неужели меня изначально собирались опоить? Или эта идея пришла к ним позже?
Вопросы роились в голове как мухи, и каждый следующий портил мое настроение лишь сильнее. Я ощутила себя такой глупой и слабой, которую можно обмануть, сбыть какому-то мужику как поломанную вещь, бросить совсем одну. Замечательно, конечно.
– Во, нашел, – радостно сказал один из работников, отвлекая меня от тоскливых мыслей.
Мы все уставились на размытое изображение. Здесь оно оказалось совсем плачевным: камеры стояли выше, качество было хуже, да и время вечернее, освещение совсем тусклое, фонари неяркие. Но даже этого хватило, чтобы убедиться: я хожу возле клуба и, кажется, ищу машину, которая могла бы подбросить до дома.
По крайней мере, я обращалась то к одному водителю, то ко второму. Но везде получала отказ. Передо мной захлопывали двери, закрывали окна, кто-то отшатывался или пытался отпихнуть меня руками.
Конечно, артефакт-то остался в клубе.
Судя по жестам, я просила одолжить телефон для звонка, но получала лишь отказ.
Стало до жути жалко саму себя. Со стороны все это выглядело просто отвратительно.
Я все дальше уходила от обзора камер, вертелась на углу здания, придерживаясь за стену.
– Смотри! – вскрикнула, дернув Яра за рукав.
– Угу, вижу, – мрачно ответил тот.
Камера захватила самый краешек изображения. Передо мной остановилась какая-то темная машина. Видимо, мы недолго пообщались с водителем, после чего я села внутрь, на заднее сиденье. Разглядеть что-то конкретнее не удалось, и так приходилось всматриваться, чтобы понять детали.
– Есть другие углы обзора? – спросил высший у администратора.
Тот, сглотнув, отрицательно покачал головой.
– Ясно. Тогда верните мне вид с предыдущей камеры и отмотайте назад. Да, вот сюда.
Теперь машина, едущая перед входом в клуб, виднелась отчетливее. Ничего примечательного в ней не было. Отечественный автопром, причем старенький. Таких по городу – миллионы. На передних сиденьях водитель и пассажир – оба мужчины. Но без каких-то выдающихся черт (рогов или четырех глаз не имелось). К счастью, номера, хоть и замызганные грязью, но читались. Администратор записал их Ярославу на листке бумаги, попросил распечатать несколько изображений авто и тоже передал нам.
– Больше, к сожалению, ничем не сможем помочь, – вздохнул он. – Обратитесь в полицию.
– Непременно, – сказал Яр. – Майя, пойдем?
В туалет напоследок мы все же заглянули – никаких жутких воспоминаний внутри не всколыхнулось – но, как и ожидалось, артефакта там не нашлось.
Вскоре мы вышли из злополучного клуба и вернулись в машину Яра, которая теперь казалась настоящим спасением. Здесь нечего бояться.
– Почему ты сказал, что мы не могли встретиться сразу после клуба? – спросила я, откидываясь на спинку сиденья. – Может быть, меня куда-то подвезли, и мы…