Особенный наследник
Шрифт:
Вечер оказался испорчен, на душе было чертовски погано. Мне самому хотелось кого-нибудь убить со злости, и желательно, чтобы этот кто-то являлся Григорием Мономахом. Но я решил просто вызвать полицию. А то чего доброго, на меня ещё свалить, а моей семье расплачиваться. Пусть его родители отстёгивают, если для них восемь тысяч — такие копейки.
Полиция приехала быстро. Следователь учтиво поговорил с Григорием и со всеми, кто присутствовал при убийстве, но задерживать никого не стали. Тело девушки увезли, а следом уехали и сотрудники. Всё прошло буднично, спокойно и незаметно
Время шло к утру, большинство одноклассников, что были со мной, разъехались по домам.
— Какие демоны его принесли? — досадовал Артемий. — Хорошо же сидели.
— Иногда думаешь, что лучше быть родственником собаке, чем такому уроду, — проворчал Кирилл. — Он же слабак. Я его на лопатки положу за две секунды, но он внук архонта. Ладно, Костя, предлагаю поехать посидеть в другом месте. Негоже так праздник заканчивать.
— Есть идеи, куда? — спросил я.
Мне и самому не хотелось, чтобы вечер завершился на подобной ноте. Подумал, точно напьюсь, даже если домой придётся ползком ползти. Но потом возникла мысль получше. Три одноклассника, что остались со мной, должны узнать, кто такой Гришка Мономах и кто стоит за ним и его шестёрками.
— Бар «Аметист», — ответил вместо Кирилла Федот. — Он недалеко.
— Тоже про него подумал, — согласился Кирилл. — Как раз круглосуточный.
Вскоре я, Артемий, Федот и Кирилл сидели в баре за столом у окна и пили пиво. Я опять же сильно не налегал. Парни уже полчаса возмущались произошедшим. Все сошлись на том, что Гришка Мономах — та ещё сволочь и садист, но трогать его нельзя, поскольку внук архонта.
— А сам архонт знает о том, что творит его внук? — спросил я. — Неужели ему всё равно?
— Не думаю, — ответил Кирилл, осушив второй стакан. — Хотя, если честно, пёс его знает. Но на всякий случай связываться не стоит.
— И что, его семья рада отстёгивать по восемь тысяч за шалости своего отпрыска? Они настолько богаты?
— Да никто ничего не будет отстёгивать. Дело просто замнут. Скажут, несчастный случай или что-то в этом роде. Ты видел, как полицаи пресмыкались перед ним? Уверен, это не впервые. Они же сами боятся, понимаешь?
— Да кто он такой-то? Простой охламон. И он будет полиции указывать? Это так работает?
— Потому что полиция не поможет, — потряс перед собой раскрытой ладонью Кирилл. — Какая, к пёсьей матери, полиция? Они для метэков и граждан. Тут должна работать служба эфоров. А до них дело не дойдёт.
— Значит, надо самим обратиться, куда надо.
— Да не знаю… Хочешь проблем с архонтом?
— Слушай, это архонту надо опасаться, что вот из-за таких недоносков против него ополчатся рода и выйдут из клана. Разве нет?
— Так-то оно так. Тоже верно, — неуверенно согласился Кирилл.
— Я скажу больше, — я решил подключить тяжёлую артиллерию. — Про «Ахейский союз» слышали?
— Ну… да… что-то слышали, — промямлили парни.
— Да, конечно, знаю о таком, — подтвердил Кирилл. — Вроде бы он запрещён, но не слишком.
— Что значит, не слишком? — сделал я удивленный вид.
— Князья же некоторые состоят в нём. Кто им запретит?
— Так вот, Григорий Мономах — один из тех, кто состоит в «Ахейском союзе», а союз это знаете кем контролируется?
— Кем?
— Птолемеями.
— Да ну? — теперь уже пришла очередь Кирилла делать удивлённый вид. — Думаешь?
— Я не думаю, я знаю. Кстати, знаю, и то, что ты, Кирилл, строчил жалобу по указке Гришки.
— Э, погоди, в смысле? Какую жалобу?
— Не притворяйся. Было же дело? Было. Сам видел, собственными глазами. Твои почерком написано. Дескать я тебя избил.
— Вот же… — Кирилл стушевался. — Да не Гришка мне велел это сделать, а отец. Я бы не стал писать. Извини, но родители сами мою рожу видели. Тут дело такое…
Ага, отец, так я и поверил.
— Ладно, — махнул я рукой, не желая слишком сильно прессовать парня. — Просто имей ввиду, что подобное в тайне от меня не останется. Так вот, про Птолемеев. Птолемеи намерены устроить восстание. Слышали, что наших дружинников обстреливают на южных окраинах? Пытаются спровоцировать нас, чтобы был предлог начать бунт против басилевса.
Начинало светать, а мы беседовали про Птолемеев. Ребята слушали меня, открыв рот. Для них эта информация была в новинку. А мне казалось, что им необходимо всё знать, что надо сколачивать что-то вроде собственного клуба, который будет направлен на защиту целостности нашего клана и борьбу с запрещёнными организациями, имеющими противоположную цель. Последний разговор с Никой Гордеевной окончательно прояснил для меня ситуацию. Да и Григорий Мономах не простит мне плевок в лицо. Если прежде он просто портил мне жизнь, сейчас, возможно, пойдёт на более радикальные меры. А ведь за ним целое тайное общество, а за этим обществом — наши враги.
Лишь под утро мы поехали домой. Мне, как самому трезвому, пришлось развозить ребят, потому их самих развезло не по-детски. А уже через пару часов следовало опять идти на уроки. Нелегка была жизнь гимназиста.
На другом фронте тоже происходили определённые подвижки. Мы с Настей и Андреем уже пару дней вели переговоры по поводу разведки на бывшем трубопрокатном заводе в районе Ставра, где базировались склады «Ахейского союза». Настя вылечилась и даже успела там побывать. Поскольку речь шла о том, чтобы поймать самого Никанора Птолемея, она требовала от нас помощи, а поскольку с Андреем связалась ГСЭБ через службу эфоров нашей филы и просила содействовать «внештатному сотруднику», дядя согласился и послал двух своих доверенных дружинников, чтобы они вместе с Настей провели разведку.
Я на этот раз не поехал. Надо было заниматься учёбой, а не всякой ерундой, плюс к этому я решил в свободное время устраивать себе тренировки, поскольку требовалось оттачивать навыки для полноценного применения собственной силы. К тому же в шестерницу должно было состояться заседание по поводу ситуации Инессы.
Поначалу Ирине не нравилось, что я присутствую на собраниях, посвящённым делам рода, но со временем она смирилась с этим. Я же постепенно вникал во всё происходящее, готовясь однажды взять на себя функции управления.