Особняк у реки забвения

Грановская Евгения

– Профессора окликнул из комнаты женский голос.

Мезенцев в упор смотрел на Максима. Он собирался что-то сказать, но, видимо, передумал, предпочел промолчать и перевел взгляд на Ирину. Во взгляде его было осуждение, и Ирине стало не по себе.

Волин подался вперед и прорычал:

– Вы думаете, прохвост изнасиловал ее, а потом задушил?

Максим досадливо дернул щекой, как человек, от которого требуют слишком многого.

– Все понятно! – гаркнул Волин.

Дальнейшее произошло мгновенно – никто не успел ни сообразить

ничего, ни остановить. Волин вдруг вскочил с кресла и бросился на профессора Мезенцева. Ирина увидела, как очки слетели с переносицы профессора от мощного удара, как на лоб ему хлынула кровь, как второй удар – страшный удар пудового кулака – обрушился профессору на лицо.

Мезенцев лежал на полу. Выглядел он, прямо скажем, неважно. Очки в роговой оправе слетели, щека опухла, из носа все еще сочилась кровь.

– Что с ним? – спросила Ирина севшим от пережитого ужаса голосом.

– Он без сознания! – ответила Сухова, сидя возле профессора. – Этот придурок проломил ему голову. Поздравляю! – язвительно бросила Виктория Петровна в сторону Волина.

Тот окинул всех хмурым взглядом исподлобья и шумно задышал. Ирина присела рядом с Хантом, который осматривал голову Мезенцева.

– Ну? – спросила нетерпеливо.

Хант встал, подошел к стене, снял аптечку и вернулся к распростертому на полу профессору. Затем достал из аптечки флакон с нашатырным спиртом. Свинтил пробку и поднес флакон к носу профессора.

Тот шумно вздохнул и открыл глаза.

– Как вы себя чувствуете? – спросила его Ирина.

– Голова… болит, – хрипло ответил Мезенцев. Перевел взгляд на Волина, и веки его испуганно дрогнули. Затем профессор попытался встать, но Хант удержал его.

– Лежите, – сказал он странным сипловатым голосом. – У вас сотрясение мозга. Мы отнесем вас в ваш номер.

Профессор вновь скосил глаза на Волина и пробормотал:

– Он… он…

– Он будет сидеть в своем номере, под замком, – сообщил Тимур Маратович без своей обычной улыбки.

– Черта с два! – рявкнул Волин. – Не имеете права!

Арвид прищурил глаза и неприязненно проговорил:

– Любезный, вы чуть не убили человека.

– Да что с вами со всеми? – с горечью воскликнул Волин, оглядывая присутствующих. – Он же, гад, удавил Орлову! Вы что, уже забыли?

– Это еще нужно доказать, – сказал Максим.

Тимур Маратович повернулся к своему помощнику:

– Хант, отведи господина Волина в номер и запри его на ключ.

Хант кивнул и двинулся на Волина. Тот попятился, глядя на охранника исподлобья, сжал кулаки и прорычал:

– Только тронь меня, косоглазый!

Хант, не говоря ни слова, молниеносно схватил «производственника» одной рукой за запястье, а другую положил ему на лицо и легонько нажал пальцами на болевую точку, расположенную возле носа. Волин вскрикнул и побледнел от боли.

– Не сопротивляйтесь, или будет еще больнее, – предупредил его Тимур Маратович.

Волин поник и обмяк.

– Черт с вами, – сказал хрипло, – я подчиняюсь. Но когда этот маньяк перережет вам глотки, не говорите, что я не предупреждал.

Хант развернул Волина лицом к двери и проговорил ровным, лишенным эмоций голосом:

– Идите вперед.

5

Когда десять минут спустя Хант вышел из номера Волина, в коридоре его ждала Сухова.

– Можно с вами поговорить? – тихо спросила она.

Узкоглазый охранник взглянул на нее бесстрастным взглядом, повернулся и неторопливо зашагал по коридору.

Виктория Петровна засеменила рядом.

– Здесь собрались подозрительные люди, – забормотала она на ходу. – Мне они с самого начала не понравились. А теперь, после того, как Орлова погибла… В общем, теперь я вообще им не доверяю. Хант, милый, помогите мне!

Сухова преградила Ханту дорогу, заставив его остановиться, положила охраннику руки на плечи и улыбнулась:

– Я хочу, чтобы рядом со мной был сильный мужчина.

– Не трудитесь, Виктория Петровна, – услышала Сухова негромкий голос тьютора у себя за спиной.

Женщина быстро убрала руки с широких плеч Ханта.

– Хант никогда не путает работу и личную жизнь. – Тьютор стоял за ее спиной. – Здесь у него – работа.

Хант, в лице которого за все это время не дрогнул ни один мускул, зашагал дальше. Виктория Петровна удивленно посмотрела ему вслед.

– Не человек, а робот, – пробормотала она. Затем повернулась к тьютору, откинула со лба прядку каштановых волос и спросила: – А что насчет вас?

Тимур Маратович вскинул брови:

– Не понял.

– Вы не похожи на человека, избалованного женским вниманием, – заметила Сухова.

Тьютор усмехнулся:

– В моем возрасте я уже не так сильно в них нуждаюсь.

Виктория Петровна дернула щекой:

– Бросьте! Какой же там у вас возраст…

– Мне пятьдесят три, – мягко проговорил Тимур Маратович. – Я фактически старик.

– Для мужчины пятьдесят три – далеко не старость, – отрезала Виктория Петровна. Затем шагнула к тьютору и положила ему на плечи ладони, заглядывая в глаза. Голос ее стал проникновенным. – Мне нужна защита, Тимур. Сильное плечо. И я хочу, чтобы это плечо было вашим.

Тимур Маратович собрался было что-то сказать, но не успел – Сухова прижалась к нему всем телом и поцеловала в губы. Затем отстранилась и снова вгляделась в лицо тьютора. На лбу у Тимура Маратовича заблестели капельки пота.

– Вы очень решительная женщина, – выдавил он.

Виктория Петровна улыбнулась и проворковала:

– Вы меня еще не знаете. Идемте в мой номер.

– Зачем?

– Хочу вам кое-что показать.

– Но…

– В рамках «программы оздоровления», – насмешливо добавила Виктория Петровна. – Вы же хотите знать, что творится у меня в душе?