Особо сильный противник
Шрифт:
«Да уж, предельно понятно. Расстрел – не блеф. Выбирать не приходится, вариантов два – согласиться или сразу в землю», – подполковник Загорский, предвидевший такой поворот дела, ответил:
– Я все понял. Но мне надо знать, что будет в дальнейшем, чтобы подготовить людей…
– Знать тебе ничего не надо, хватит и того, что ты знаешь. А теперь постарайся, чтобы они тоже все поняли! Когда окончишь, дашь знать, и мы поднимемся на борт, – закончил Омар.
В авиалайнере пассажиры прильнули к иллюминаторам, наблюдая за непродолжительной сценой переговоров. Как часто бывает, сильнее всего мучила неизвестность. И в душе многие надеялись на счастливый исход встречи с
Подполковник возвращался к самолету не спеша, единственную задачу, которую он возлагал на переговоры, как ему казалось, выполнил – дать время экипажу связаться с внешним миром. Откуда же ему было знать, что связь так и не наладили – мешали горы. Отчаянные призывы о помощи, посланные в эфир, так и остались никем не услышанными.
Когда Омар и его люди поднялись на борт, то в салонах наступила мертвая тишина. Проходя мимо Ларисы, Омар улыбнулся приторной сладкой улыбкой и коснулся плеча блондинки. Женщина дернулась к окну и пыталась отыскать глазами мужа, но того уже успели вывести в хвост самолета.
– Зря меня боишься, – громко, чтобы его слышали во всем самолете, произнес Омар, – мы воины, с детьми и женщинами не воюем, – а затем наклонился и прошептал пару фраз на ухо блондинке.
Та энергично замотала головой.
– Ну что ж, не хочешь со мной, – пожал плечами Омар, – не надо, останешься здесь. Ты, ты и ты… – показывал он пальцем, – остаетесь в самолете, остальные на выход.
Российский военный транспортник «Ил-76» уже десять минут как вошел в воздушное пространство Афганистана. Насчет ПВО волноваться не приходилось, американцев об операции предупредили, а местные партизаны радарами обзавестись не успели. На скамьях, примыкающих к бортам транспортника, расположились тридцать десантников. Никто не разговаривал. Тусклые лампочки вдоль бортов, ставшее уже привычным нудное гудение двигателей, напряженные лица десантников… Все, кого отобрал майор Лавров, были опытными бойцами не с одним боевым вылетом за плечами, на них он мог положиться, как на самого себя.
Угнетала неопределенность предстоящей операции. Загрузка в самолет происходила по тревоге, обстановку на месте высадки никто толком не разъяснил да и не мог разъяснить. Известно было немногое – операция будет проходить на территории Афганистана, противник, предположительно, – местные партизаны-талибы. Численность – точно неизвестна, приблизительно от ста двадцати до ста сорока человек, но не придется удивиться, если их окажется значительно больше. Вооружение – в основном стрелковое, замечено несколько единиц бронетехники.
Вот те краткие сведения, которые получил командир группы – майор Лавров, прежде чем оказаться в воздухе. Слишком много было в них неясности, слишком много «предположительно», «возможно» и «неизвестно». Обсуждения задания не было – это не принято. Из полученной инструкции следовало, что прыгать придется «затяжным прыжком», на малой высоте, когда парашют раскрывается в максимально возможной близости от земли. Благодаря этому приему купола парашютов могли «засветиться» только в случае, если возможные наблюдатели окажутся близко от места выброса. После десантирования следовало собраться несколькими небольшими группами и скрытно следовать к аэродрому, занять позиции в пределах его видимости и ожидать приказаний.
Последние сведения космической разведки указывали, что несколько единиц техники начали движение из лагеря боевиков к аэродрому. Но теперь никто не мог сказать точно, что произошло дальше. Радиосвязь с самолетом отсутствовала, а спутник вышел из нужной зоны.
Майор Лавров вышел из кабины пилотов.
– Пять минут до выброса. Всем приготовиться, – скомандовал он.
И гнетущее напряжение моментально спало. Кончилось томительное ожидание, бойцы оказались в привычной для них обстановке, когда не остается времени думать, а нужно действовать. Шорохи, бренчание закрепляемой амуниции. Каждый десантник был вооружен компактным автоматом «Кипарис», бывшим на вооружении элитных спецподразделений, способным стрелять из подствольника не только обычными гранатами, но и светошумовыми «Заря», и нервно-паралитическими «Дурман».
Комбат прошел в хвост самолета, бегло осматривая снаряжение подчиненных. Это входило в обязанности младших офицеров, но майор делал так всегда, и не потому, что не доверял, его бойцам опыта было не занимать. Это было своеобразным напутствием перед десантированием.
Медленно пошла вниз хвостовая аппарель. Ветер ворвался в нутро самолета.
«Две минуты», – отметил майор и почувствовал, как тело охватывает знакомая дрожь.
Он всегда, перед каждым выбросом, волновался, хотя, глядя на него, никто бы не признал этого. Отыскав взглядом фээсбэшника, Лавров едва заметно усмехнулся. Аппарель уже опустилась, за ней, сквозь ночное марево и пыль, угадывалась далекая земля.
Новенький камуфляжный костюм висел на чекисте, как на вешалке. Держа в руках свой чемоданчик, он явно не знал, куда его пристроить. Если бы не глубокие морщины и жесткость во взгляде, его можно было принять за новобранца-переростка. Майор перебрался к нему и закричал на ухо то, что уже с десяток раз повторял во время полета:
– Слушай внимательно! Пойдешь первым. Я за тобой. Кейс пристегни, чтоб руки свободные были, – не надеясь на чекиста, он сделал это сам, – когда будешь приземляться, ноги держи полусогнутыми. От парашюта освобождайся сразу же, пока тебя не унесло. На земле не дергайся, спокойно жди, пока тебя найдут. Это на случай того, если ты куда-нибудь залетишь. Все понял?
– Да, – фээсбэшник вяло кивнул.
Уверенность и превосходство над собеседником, которые он демонстрировал на земле, теперь исчезли без следа.
Майор внимательно всмотрелся в его лицо и заметил, что чекист уставился ему за спину. Проследив взгляд, Лавров понял – фээсбэшник с животным страхом смотрел в открывшуюся бездну, из которой со свистом рвался бешеный ветер. Комитетчик просто банально боялся прыгать.
– Так, – протянул Андрей – тебе помочь или сам справишься?
– Подожди. Я сейчас, – пробормотал тот, прижимаясь к перегородке.
Замигала сигнальная лампа, затрещал зуммер.
– Все! Время.
По своему опыту Батяня знал, что никакие уговоры не подействуют и поэтому поступил так же, как со своими курсантами: ухватив Вежновца за куртку, подтащил к наклонной аппарели и с силой пнул армейским ботинком пониже спины. Чекист упал, он уже не мог ни за что удержаться, скользил к бездне. Сорвался и исчез из виду. Лавров выпрыгнул следом.
Свежий холодный воздух сильной струей обдал лицо. Земля приближалась. Его сильно тряхнуло, и стропы натянулись. Взглянув вниз и в сторону, он успел заметить купол парашюта фээсбэшника. Чуть подтянув стропы, Лавров наметил себе место приземления. Ноги спружинили в коленях. Вот уже земля. При соприкосновении с поверхностью майор Лавров присел, завалился набок. Было ощутимо больно. Почвы как таковой и не было, а были камни – крупные валуны и мелкая галька. Да и прыгать пришлось с малой высоты, и парашют не успел должным образом притормозить падение. Почувствовав легкую саднящую боль, он разглядел кровь на ладони.