Осознание. Пятый пояс
Шрифт:
Удивление так сильно, что перебивает даже боль.
Я выпрямляюсь и таращусь на Призрака, окидывая взглядом его целиком.
Впервые вижу его после того, как он выпил Властелина Духа.
Сказать, что это его изменило — не сказать ничего. Это словно два разных Призрака.
Изначальный Призрак, тот, кого я получил трофеем после убийства своего первого сектанта — был лишь бледным подобием человека.
Позже, когда мы с ним начали становиться сильней — черты его лица стали чётче, из тумана его тела соткалась часть доспеха, который он, наверное, когда-то носил.
Таким он и оставался все эти годы, разве что становясь, вроде как, плотней и чётче, понемногу добавляя доспеха.
Но не сейчас.
Поневоле вспомнишь слова Седого о том, что идущих можно разделить на две части — тех, кто до Властелина Духа и тех, кто уже Властелин Духа.
Не думал, что всего одна смерть не самого сильного Властелина так изменит Призрака.
Теперь он почти полностью похож на обычного человека, разве что сероватого, словно припорошённого пылью и потерявшего краски под её слоем. Босой идущий, чьи штаны и рубаха немного оборвались в сражениях, сапоги и вовсе где-то потерялись, зато доспех у него остался в полном порядке.
Призрак теперь щеголяет серым кожаным доспехом с тёмно-серыми металлическими наплечниками, соединёнными какой-то цепочкой, широким ремнём с пустыми ячейками под фиалы и перевязью с метательными ножами на груди. Спокойные черты лица, распущенные когда-то волосы стянуты в мелкие косички.
Если бы я не знал, что это именно Призрак, мой Призрак, если бы не видел его раньше, то действительно бы принял за покрытого грязью или необычной защитной техникой идущего.
Призрак шевельнул головой. Я угадал в этом жесте вопрос: «Что?». Качнул сам головой в ответе: «Ничего», — и перевёл взгляд на ближайшее тело, собираясь заняться делом. Где здесь главный?
Вгляделся и изумился. Идущий был жив, мерно мерцающие печати над головой не давали в этом ошибиться, но где глубина его силы, которую я видел во время сражения? Почему я вижу перед собой дно?
Перевёл взгляд на другого и увидел то же самое.
Только сейчас сообразил, что не вижу ран, кроме той единственной, что сумел нанести Летающими Убийцами. Так как же тогда Призрак сумел их победить и не убить? Оглушил ударом по голове? Всех?
Разумеется, нет.
Есть только одно объяснение тому, что я вижу перед собой беспомощные тела и вижу дно их силы.
Призрак почти выпил их.
Раньше он делал это, только когда убивал. Забирал силы вместе с жизнью.
Теперь, похоже, научился делать это по отдельности.
Я вспомнил, как он только что поглощал мою кровь, просто стоя в ней и меня пробрало холодком запоздалого страха. Ведь и верно, когда я последний раз подпитывал его своей кровью? Может, в ней причина его силы и…
Обернулся, найдя только его и ни следа моей крови. Нигде вокруг, ни там, где меня достали техниками, ни там, где сталью. Снова вгляделся в Призрака, в его глаза.
Насколько же сильней стал теперь Призрак? Я вот не уверен, что мне хватило бы сил так быстро оглушить лишь чуть более слабых противников, тем более, стольких противников.
Убить? С таким я бы, полный сил, справился, но оставить в живых, победив за несколько вдохов?
Не грозит ли мне сейчас то, о чём предупреждали Клатир, учителя в Академии Ордена Небесного Меча, Фатия и Седой? Не готов ли Призрак ослушаться, перестать повиноваться моим приказам? Мне только схватки с ним, ставшим, похоже, Властелином, не хватало.
Я стиснул зубы. Глупости. Бред. Кто просил оглушить врагов? Я. Кто выполнил приказ? Призрак.
Разжав зубы, отдал новый приказ:
— Следи за окрестностями. По-прежнему не убивай, собери мои летающие кинжалы и кисеты этих людей.
Шагнул не влево, а вправо. Вон тот, с длинным мечом, кажется, был сильней левого. Во всяком случае, он сумел прорваться мимо моего копья и оставил мне две раны, а не одну, как тот, левый, с обычным цзянем и пустым, без кисета, поясом, но с синим кольцом на пальце. Поэтому начну с него, сильного, а не богатого.
Остановился в шаге от слуги, передо мной мелькнул Призрак, ловко, за мгновение избавив тело и от кисета, и от лежащего рядом меча, про который я, кстати, даже не заикался.
Едва Призрак исчез, перемещаясь к другому слуге, потянулся к печати выбранного мной и хмыкнул. Шипастый шар в незримых ладонях. Кто бы сомневался.
Вряд ли мне в столь плотной схватке удалось бы сломать его, но сейчас ведь схватка позади, верно?
Я просто наклонился, дёрнул халат, обнажая шею беспомощного противника, и снял все три амулета, что отыскались у него на шее, разомкнув замочки цепочек.
Вот так будет лучше.
Пять вдохов у меня заняла кража чужой печати. Символы послушно развернулись в слова клятвы, которую я проглядел мельком.
Урвет…
Так, это имя, его запомнить, оно мне понадобится.
Клянусь верно служить Жакию из семьи Ян…
А вот это интересно. Выходит, даже смерть Олака, который вроде как считался гарантом всех контрактов Ян, ничего бы не изменила с верностью этого слуги? Хитро.
…и его потомкам…
Ещё хитрей. Вечная долговая служба, из которой нет выхода? Впрочем, это был выбор самого слуги.
Я стёр всю клятву, смыл её из печати и с души этого человека и нанёс первый свой символ.
Верность.
Вернее, попытался нанести, но сумел начертать лишь половину символа Древних.
Нахмурился. Что за?
Попытался продолжить линию и, наконец, осознал, что всё — дух закончился. Полностью. До дна. Нет даже привычной тяжести на плечах, а только необычная сосущая пустота где-то внутри.