Осознанность
Шрифт:
Ты спишь, когда спишь, но спишь и когда бодрствуешь. Какой в этом смысл? — потому что именно это говорит и Будда, именно это говорит и Иисус, именно это говорит Гераклит. Вы выглядите так, словно совершенно проснулись; глубоко внутри продолжается сон.
Даже прямо сейчас глубоко внутри вы видите сны. Продолжается тысяча и одна мысль, и вы не осознаете, что происходит, не осознаете, что делаете, не осознаете, хто вы. Вы движетесь так, как движутся люди во сне.
Наверное, вы знали кого-то, кто ходит и что-то делает во сне, а потом снова засыпает. Есть болезнь, которая называется сомнамбулизм. Многие люди ночью встают с постели; у них открыты глаза, они могут двигаться! Они могут ходить, могут найти дверь. Они идут на кухню, начинают что-то есть; потом
Многие люди совершили преступления; многие убийцы, оказавшись в суде, говорили, что ничего не знают, что не помнят, чтобы они когда-нибудь сделали такую вещь. Дело не в том, что они обманывают суд, — нет. Сейчас психоаналитики пришли к выводу, что они не обманывают, не хитрят; они говорят абсолютную правду. Они не совершали убийства — ...они крепко спали, когда его совершили, словно это был сон. Этот сон глубже обычного сна. Этот сон подобен опьянению: ты можешь кое-как двигаться, что-то делать, можешь также немного осознавать это — но остаешься пьяным. Ты не знаешь точно, что происходит. Что ты сделал в прошлом? Можешь ли ты в точности это вспомнить, вспомнить, почему ты это сделал? Что с тобой случилось? Был ли ты бдителен, когда это случилось? Ты влюбляешься, не зная, почему; ты злишься, не зная, почему. Ты находишь предлоги, конечно; ты рационализируешь все что делаешь, но рационализация — это не осознанность.
Осознанность означает, что все, что бы ни происходило в это мгновение, происходит с полным сознанием; ты в этом присутствуешь. Если ты присутствуешь, когда приходит гнев, гнев не может случиться. Он может случиться, лишь если ты крепко спишь. Если ты присутствуешь, в твоем существе немедленно начинается трансформация, потому что, когда ты присутствуешь, осознанный, многие вещи просто невозможны. Все, что называется грехом, просто невозможно, если ты осознаешь. Поэтому, фактически, есть лишь один грех — и это неосознанность.
Изначально слово грех значило «упустить». Это не значит совершить что-то плохое; это просто значит «упустить», «быть отсутствующим». Еврейский корень слова «грех» значит «упустить». [То miss (англ.) — здесь и далее прим. перев]
Он существует и в нескольких английских словах: misconduct, misbehavior [Соответственно, плохое обращение, плохое поведение.]. Упустить — значит не быть на месте, сделать что-то, не присутствуя в этом, — и это и есть единственный грех.
А единственная добродетель? Делая что-то, ты полностью бдителен — то, что Гурджиев называет «помнить себя», что Будда называет правильным вспоминанием, что Кришнамурти называет осознанностью, что Кабир называет сурати. Быть на месте! — вот все, что нужно, ничего больше.
Тебе не нужно ничего менять, и даже если ты попытаешься что-то изменить, то не сможешь. Ты пытался изменить в себе многие вещи. Добился ли ты успеха? Сколько раз ты решал больше не приходить в гнев? Что случилось с этим решением? Когда приходит момент, ты снова попадаешь в ту же ловушку: ты приходишь в гнев, и когда гнев проходит, снова раскаиваешься. Это стало порочным кругом: ты совершаешь гнев и раскаиваешься, и вот ты готов совершить его снова.
Помни, даже когда ты раскаиваешься, ты не на месте; это раскаяние — тоже часть греха. Именно поэтому ничего не происходит. Ты продолжаешь пытаться и пытаться, и принимаешь многие решения, и даешь много клятв, но ничего не происходит — ты остаешься прежним.
Ты точно такой же, что и когда родился, и с тобой не случилось ни малейшей перемены. Не то чтобы ты не пытался, не то чтобы пытался недостаточно; ты пытался и старался изо всех сил. Ты потерпел поражение, потому что дело не в усилии. Никакое усилие не поможет. Дело в том, чтобы быть бдительным, не в усилии.
Если ты бдителен, многие вещи будут просто отброшены; тебе не понадобится их отбрасывать. В осознанности определенные вещи невозможны. И это мое определение, нет никакого другого критерия. Если ты не можешь влюбиться [То fall in love (англ.) — влюбиться, дословно: «упасть в любовь»; английское идиоматическое выражение, не имеющее буквального соответствия в русском языке], оставаясь осознанным, значит, влюбиться — это грех. Ты можешь любить, но это не будет падением, это будет скорее восхождением. Почему мы используем выражение «падать в любовь»? Это падение; ты падаешь, ты не поднимаешься. Когда ты осознаешь, падение невозможно — даже в любовь. Это невозможно; это просто невозможно. В осознанности это невозможно; ты поднимаешься в любви. И подниматься в любви — совершенно другое явление, нежели чем падать в любовь. Упасть в любовь — это состояние сновидения. Именно поэтому это можно увидеть в глазах людей, которые влюблены: они спят крепче, чем другие, они более опьянены, погружены в сновидения. Это можно увидеть у них в глазах, потому что в их глазах есть что-то сонное. Люди, которые поднимаются в любви, совершенно другие. Можно увидеть, что они больше не видят снов, они смотрят реальности в лицо и благодаря этому растут.
Падая в любовь, ты остаешься ребенком; поднимаясь в любви, ты становишься зрелым. И мало-помалу любовь становится не отношениями, она становится состоянием существа. Не то что ты любишь это и не любишь то, нет — ты просто любишь. Кто бы к тебе ни подошел, ты с ними делишься. Что бы ни происходило, ты даешь этому свою любовь. Ты касаешься камня, и касаешься его так, словно касаешься тела возлюбленной. Ты смотришь на дерево, и смотришь так, словно смотришь в лицо возлюбленному. Это становится состоянием существа. Ты не «влюблен» — теперь ты есть любовь. Это восхождение, не падение.
Любовь красива, когда ты в ней поднимаешься; любовь становится грязной и уродливой, когда ты в нее падаешь. И рано или поздно ты найдешь, что она оказывается ядовитой, она становится оковами. Ты в нее пойман, твоя свобода раздавлена. Твои крылья отрезаны; теперь ты больше не свободен. Влюбившись, ты становишься собственностью: ты владеешь кем-то и позволяешь кому-то владеть собой. Ты становишься вещью и пытаешься преобразовать в вещь человека, в которого влюбился.
Посмотрите на мужа и жену: оба они становятся, как вещи; они больше не люди. Оба они пытаются владеть друг другом. Владеть можно только вещами, никогда не людьми. Как можно владеть другим человеком? Как можно подавлять другого человека? Как можно превращать человека в собственность? Невозможно! Но муж пытается владеть женой; жена пытается делать то же самое. Тогда происходит столкновение, и они становятся по сути врагами. Тогда они разрушают друг друга.
Это случилось:
Мулла Насреддин приходит к заведующему кладбищем и жалуется:
— Я точно знаю, что мою жену похоронили здесь, на вашем кладбище, но не могу найти ее могилы.
Управляющий заглядывает в свою книгу и говорит:
— Как ее зовут?
— Миссис Мулла Насреддин. Он смотрит снова и говорит:
— Нет никакой миссис Мулла Насреддин, но есть какой-то Мулла Насреддин. Извините, если в наших записях какая-то ошибка.
— Никакой ошибки нет, — говорит Насреддин. — Где могила Муллы Насреддина? — потому что мы всегда все оформляли на мое имя.
Даже могилу жены!
Чувство собственности... Каждый пытается владеть своей возлюбленной, своим возлюбленным. Но это больше не любовь. Фактически, если ты владеешь человеком, ты ненавидишь, разрушаешь, убиваешь; ты убийца. Любовь должна давать свободу; любовь есть свобода. Любовь будет делать возлюбленного более и более свободным, любовь даст ему крылья, любовь откроет безграничные небеса. Она не может стать тюрьмой, заключением. Но такой любви вы не знаете, потому что она случается только в осознанности; это качество любви приходит, лишь когда есть осознанность. Вы знаете, что любовь — это грех, потому что она приходит из сна.