Останься со мной
Шрифт:
– Будь он мёртв, ты бы об этом уже узнала, – угрюмо пробормотал Дима, не поднимая глаз.
В груди тут же пронеслось согревающее чувство облегчения.
– Слава богу… – сорвался шепот с моих губ. Однако я не спешила сильно радоваться. – А он скоро вернётся?.. С ним все будет хорошо?!
– Ты просила сказать тебе только одно, – непреклонно напомнил охранник, резко встретившись с моим взглядом. – Я сказал. На этом все.
Мне стоило невероятных усилий держать себя в руках. Я ведь сама озвучила условие, но не думала, что полученного ответа будет чертовски недостаточно.
–
Дима едва заметно кивнул и неожиданно сказал:
– Спи спокойно, Диана. Тебе нужно хорошо отдохнуть.
– Почему? – почти машинально выдала я.
Но он сделала вид, что не услышал. Сел за компьютер и сосредоточил все внимание на экране.
– Извини, мне нужно выполнить поручение, а потом заступать на дежурство. Возвращайся в свою комнату.
Я озадаченно покосилась на монитор, где замелькали окна приложений.
– Поручение Власа?.. – не удержалась от вопроса.
Охранник поднял строгий взгляд и повторил:
– Возвращайся в свою комнату, Диана.
Выйдя из кабинета, откуда меня фактически прогнали, я нехотя побрела в спальню. Так надеялась, что ответ Димы успокоит душу, придаст мне сил, чтобы вынести одиночество и неизвестность. Но внутри застыло лишь гнетущее опустошение.
Улегшись в холодную одинокую постель, я притянула к себе подушку, на которой обычно спал Смоки, решивший сегодня переночевать в другом месте, уткнулась в нее лицом и заплакала. Мое тело буквально ныло от тоски по любимому мужу. Я хотела его объятий, успокаивающих, дающих чувство защищенности, хотела слышать его голос, чувствовать запах, целовать в теплые губы… Но меня до безумия пугало настойчивое ощущение, что этого больше не случится никогда. Что идет какой-то обратный отчет, а я зависла над пропастью, которая образовалась между нами и Влас вот-вот туда сорвется!
Губы зашептали горячие молитвы. О нем. О нас. О наших детях… Это единственное, что заглушало острую, изматывающую тревогу во мне. Обычно я не замолкала очень долго, прежде чем мне удавалось уснуть, но не сегодня ночью. Меня незаметно утянуло в сон, где до самого утра мелькали беспорядочные видения.
Я не планировала просыпаться рано, наоборот сильно хотела спать. Поэтому долго игнорировала протяжную тянущую, но терпимую боль внизу живота. Она регулярно будила меня, а я упрямо не открывала глаза, только перекатывалась с боку на бок. Лишь когда через шторы начали пробиваться первые лучи солнца, нехотя поднялась с постели и то, потому что захотелось в туалет.
Очень скоро там раздался мой испуганный вдох. На нижнем белье я обнаружила следы крови.
Влас
Сегодня первый день без отключек. Первый день осознанного существования, хоть и фактически инвалидного. Только хирург что-то не переставал хмурить свои густые брови с проседью. Видимо этого недостаточно, чтобы он свернул круглосуточное дежурство бригады врачей, которым последние несколько дней приходилось работать в полевых условиях. Даже операцию мне провели не в больнице, а под куполом старого ангара, расположенного на заброшенном полигоне. Здесь же протекал и период восстановления моего, перешитого с ног до головы,
Капельницы безостановочно вливали в меня донорскую кровь, антибиотики, витамины, обезболивающие и еще до кучи химии для поддержания жизни. Именно поддержания, потому что до выздоровления было катастрофически далеко. Поэтому я не терял драгоценное время даром. В голове успешно зрел и совершенствовался план, которому суждено было воплотиться в жизнь через узкое окно. Не слишком поздно – до того, как ублюдки узнают, что я не сдох от ран, в том покушении и что вместо меня оформили труп одного из телохранителей. И не слишком рано, чтобы не превратиться в этот самый труп по-настоящему из-за кровопотери.
Я не мог даже отлить без участия других. Все делал лежа, ощущая себя максимально ущербным и озлобленным за свою беспомощность. Но эта злость была во благо. Она добавляла мне сил и стимула как можно скорее оклематься, встать на ноги. Я спать отказывался, боясь снова провалиться в вязкую темноту, из которой однажды не выберусь. Нет, суки… не дождетесь. Мы еще встретимся на этом свете!
Упитанный хирург с блестящей залысиной отошел и начал переговариваться с подчиненными. Кажется, снова что-то поменял в назначении. Да, о стабильности пока и речи не шло… Температура херачила, давление зашкаливало то в один край, то в другой, ткани нехотя заживали. Но Боря Вениаминович еще не подозревал, что увидеть меня здоровым ему вряд ли придется.
Решив, что оттягивать больше не смысла, я дал знак наемнику, дежурившему рядом, чтобы он подвел ко мне врача. Тот нехотя отвлекся и, приблизившись, вежливо поинтересовался:
– Что-то беспокоит, Влас Константинович?..
– Нет. Разговор есть, док, – выложил я, глядя на мужчину из-под тяжелых век. – Если коротко – у меня сутки, чтобы встать на ноги,
От услышанного он даже малость отшатнулся и маску стянул с лица.
– Это шутка?!
– Это – теперь первостепенная задача, – спокойно ответил я. – Вам придется меня стабилизировать, Борис. Сделайте все, что можете. Хоть чудо сотворите, но я должен вернуться в строй!
– Влас Константинович… – Врача буквально затрясло от недоумения. – Чудо это то, что вы сейчас со мной вообще говорите! Ваше тело работает на износ, и все ресурсы тратит на восстановление, понимаете? Любое усилие может стоить непоправимых осложнений!
Оскалившись от боли, прострелившей внутренности из-за попытки сдвинуться, я вытолкнул:
– Я знаю, что все херово. Проблема в том, что остаться живым – в моих планах нет! Вам нужно только подзарядить меня, чтобы я протянул какое-то время. А что будет дальше неважно…
Утомленный мужик снял очки и потер костяшками глаза.
– Вы едва в себя пришли. Нужно время… Хотя бы до конца недели потерпите!
– Нет времени, – сдавленно отрезал я. – Этот ангар не чертов госпиталь, а собачья будка, чтобы раны зализать! Моя жизнь уже на кону. Не успею сам откинуться, это сделают другие!
Растирая массивный подбородок, Борис задел взглядом монитор, на котором отображался мой пульс, затем капельницы, мой перевязанный живот и, наконец, выдал что-то вроде кивка.